Джейн. Часть вторая

Что же мог сделать профессор? Конечно, в первую очередь отказаться от близких отношений с Джейн. Не поддаваться на хвалебные речи, ласкающие его самолюбие и восполняющие нехватку эмоций. В конце концов, он мог перевести ее поведение в иную плоскость. Но сложно объяснить, почему мы поддаемся искушениям. Иногда проще прикрыть опухоль повязкой, чем проходить через страх, боль и мучительные хирургические операции. Профессор жаждал встряски, волнения, возбуждения. Это было для него важнее даже, чем приостановка финансирования его кафедры. Он был уверен, что серьезные последствия, такие как нехватка средств, снижение качества работы, разрыв с семьей или поиск нового места, ему не грозят.

Когда Джейн стала требовать слишком много внимания, он мог предложить регулярные встречи в рабочем порядке. Например, по часу каждую неделю. И если бы Джейн продолжала флиртовать, то прямо заявил бы, что это неприемлемо, такие формы отношений не пойдут на пользу ни работе, ни кафедре в целом. Но это, безусловно, легче сделать, когда нет сексуального или другого влечения. А Мухоловка умеет найти именно тех, кто готов вступить в игру, и умеет извлечь из этого пользу.

Если бы Джейн стала приходить в другое время, слишком часто звонить или писать, то профессор мог бы указать на это на одной из встреч. Он имел возможность объяснить, что все остальное будет лишним, и тем самым помочь ей обрести больше независимости. Он также мог назначить вместо себя другого сотрудника для работы с Джейн. Если ее целью было добиться расположения профессора, то подобные действия она расценила бы как угрозу быть отвергнутой. И в этом случае согласилась бы на любые ограничения, чтобы сохранить возможность встреч.

На самом деле исключительно рабочие отношения могут стать единственной картой, которая вам понадобится в игре с Мухоловкой. Если она сама не сбавляет темп, то ваше умение отстраниться, определить границы и приоритеты — залог успеха. Стремление Мухоловки переоценивать свою работу, коллег, да что угодно — хороший инструмент, чтобы сдерживать ее и изменить поведение. Четкие границы необходимы, особенно когда Мухоловка начинает обесценивать то, что когда-то ставила на пьедестал. Отношения должны быть строго регламентированы, работа организована, роли ясно распределены, а ожидания обоснованы. Однако истинный успех возможен, пожалуй, только при наличии сеансов терапии. Требуются годы, чтобы научиться определять границы дозволенного. Именно так Мухоловка в конце концов обретет стабильные отношения с собой и окружающими.

Я однажды наблюдала очень талантливую девушку. Она работала дизайнером одежды в крупной компании и часто расстраивала коллег тем, что появлялась со множеством порезов на руках. Иногда они были свежими и даже кровоточили. После пары встреч стало очевидно, что эти раны она наносила себе сама. И хотя она не признавала это открыто, часто намекала, говоря: «По крайней мере, я знаю, что дома мне станет легче, боль уйдет…» И на следующий день появлялась со свежими порезами. Коллеги были уверены в ее склонности к суициду и не знали, как реагировать. Переживали они и по поводу заболеваний, которые могут передаваться через кровь. Мухоловки режут себя, чтобы почувствовать облегчение, а вовсе не с целью покончить с собой.

На первый же сеанс психотерапии эта девушка принесла лезвие с собой и даже попыталась нанести себе порезы у меня на глазах. Это было совершенно недопустимо, и я потребовала, чтобы такого больше не повторялось. Конкретное требование заключалось в том, чтобы она не причиняла себе вред в моем присутствии. Я предупредила: если такое повторится, наши встречи немедленно прекратятся. Я посоветовала внедрить похожее правило и у нее в компании. Отныне ей запрещалось появляться на работе с новыми порезами. Чтобы соблюдать это правило, она могла брать больничные дни, количество которых было ограничено.

Девушка дорожила своей работой. Это стало очевидным, как только руководитель и отдел персонала направили ее на сеансы терапии под угрозой увольнения. Она приняла установленные мной правила, но не понимала, почему ее действия огорчают окружающих. Наносить себе порезы для нее в порядке вещей. А так как наши встречи ее тревожили, почему бы не порезать себя? Почему бы не сделать этого после тяжелого трудового дня, ведь ее работу никто не ценил? С годами она стала осознавать отсутствие границ и негативные последствия ее действий, а также их влияние на окружающих. Также она поняла, что ее поведение портило отношения с коллегами и мешало добиваться высоких результатов. Постепенно она стала находить более приемлемые способы успокоить себя.

А что же происходило у Джейн и профессора? В научных кругах все знают друг друга, и вскоре все узнали об их неподобающих отношениях. Репутация профессора была подорвана. Он стремился найти работу в другом месте, но каждый, к кому он обращался, напоминал ему, что он занимает определенную должность и у него есть обязательства перед университетом. Впрочем, впоследствии его отстранили почти от всех дел на кафедре.

Жена вскоре развелась с ним. Казалось, для нее это не стало трудным решением. Она уже много лет была несчастна в браке. Такое происходит часто, если один из партнеров начинает изменять. Для детей это было очень болезненно, и потребовались годы, чтобы они смогли вернуться к более-менее нормальным отношениям с отцом. Профессор переехал в квартиру недалеко от университетского городка и старался сосредоточиться на работе.

Джейн поначалу сыпала угрозами. Она заявила, что университет позволил профессору использовать ее и разрушил ей карьеру. Заведующая кафедрой не могла ее вразумить. К Джейн нельзя было подступиться — она тут же начинала кричать и нервничать. Проконсультировавшись с отделом персонала, я посоветовала перевести Джейн в другое отделение. Также я рекомендовала заведующей извиниться перед ней за неуместные действия профессора, но и напомнить, что Джейн — взрослый человек и сама несет ответственность за принятые решения. Когда профессор устранился и перестал быть интересен с точки зрения карьеры и личных отношений, Джейн перестала угрожать подать в суд.

После перевода у нее появился куратор. Это был тоже очень уважаемый профессор, иностранец, работавший по обмену — чтобы она не увидела угрозы для своей карьеры. Он установил четкие границы и абсолютно не интересовался тем, что произошло с Джейн. Завкафедрой консультировалась со мной по поводу того, чтобы всё в отношении Джейн было максимально четко и структурировано. Новый куратор стал только научным руководителем. Он ничем не выделял Джейн среди своих подопечных. Если же ей нужна была дополнительная помощь, ее направляли к другим сотрудникам. Так что у нее не было шансов нарушить правила. Поначалу она пыталась завоевать симпатию профессора, рассказывая, как справляется с последствиями пережитого. Она даже пустила в ход свои чары: «Я думала, что уже видела лучшего мужчину в нашей среде. Но вы просто открыли мне глаза. Вы — удивительный!» Это не сработало. Новый профессор всегда был вежлив и отзывчив в том, что касалось научной работы, но не более. Никаких «особых отношений».

И что же? Джейн прекрасно справилась. Она оказалась умницей, ей вовсе не нужна была шумиха, чтобы преуспеть. Она научилась извлекать положительный опыт из своей работы. Когда появились четко очерченные рамки и она не могла больше рассчитывать на особое отношение, исчезли истерики, и Джейн снова окунулась в научную работу. Ведь ради этого она и пришла в университет. Женщина расцвела. А поскольку сотрудники на новом месте знали о ее репутации, все быстро усвоили, как нужно с ней обращаться — уважительно, но в пределах определенных границ. Коллеги перестали поддаваться на провокации, и Джейн успокоилась.

Конечно, ее поведение не исправилось моментально. Нельзя также утверждать, что выпады прекратились за пределами университета. Ее личная жизнь все еще напоминала катастрофу, а немногочисленные друзья из последних сил терпели эмоциональную цикличность в отношениях. На кафедре же удалось создать идеальную среду, в которой она научилась вести себя как примерный сотрудник.