Моменты истины, красоты и добра

Как же все это работает? Давайте рассмотрим несколько примеров. Первый из них взят из опыта Эрика Лемке, скульптора и консультанта по менеджменту из Дании.

РУКИ ЗНАЮТ

«Вот я довольно длительное время работаю над некой скульптурой, – рассказывал он, – и в определенный миг все начинает меняться. В момент, когда происходит это изменение, осознаю, что я уже не единственное действующее лицо в творчестве. Чувствую себя соединенным с чем-то гораздо более глубоким, и мои руки участвуют в процессе со-созидания наравне с этой силой. Одновременно с этим ощущаю, как по мере расширения восприятия меня наполняют любовь и забота. Я начинаю воспринимать все в другом свете. Это любовь к миру и тому, что должно в него явиться. Отныне я на интуитивном уровне чувствую, что делать. Руки знают, когда нужно что-то убрать или добавить, в какой форме должно проявиться будущее творение. В каком-то смысле с таким водительством процесс становится легким. В подобные моменты у меня возникает мощное чувство благодарности и смирения».

Пример Эрика прекрасно показывает, что суть чувствующего присутствия и глубинного творческого процесса – одна и та же. Следующий кейс взят из совершенно другого мира. С его помощью я хочу показать, что этот глубокий преображающий опыт не сводится лишь к безмятежной среде искусства. Он нередко случается и в суматохе повседневности.

ПРОРЫВАЯСЬ СКВОЗЬ МЕМБРАНУ

В первые июньские дни 1999 года Джозеф Яворски и я сидели на последней встрече команды линейных менеджеров и внешних консультантов в Хьюстоне. Мы собирались создать план обучения с помощью действия, который помог бы людям на вершине (после крупного нисходящего слияния нефтяной компании) более эффективно и с предпринимательским духом руководить этой огромной и сложной организацией. Помещение звенело от напряжения, беспокойства, раздражения и смятения.

Уровень разговора, похоже, был подвержен действию закона Грешема[214]. Сэр Томас Грешем, английский бизнесмен и чиновник, заметил, что «плохие деньги вытесняют хорошие»[215]. Точно так же я часто замечаю закономерность в групповых беседах, где плохие разговоры вытесняют хорошие. Плохой разговор – надоедливый и шумный; одни и те же люди выставляют напоказ эго и монополизируют эфир, без всякой чуткости к процессу или вкладу тех, кто мог бы подвинуть группу в иное направление. Хорошие беседы требуют определенного качества внимания или слушания – «вместилища», как сказал бы Билл Айзекс, – которое включает в себя некоторое снижение тона или недопущение «плохих». Поэтому хорошее общение зависит от приостановки плохого, но плохой разговор не зависит от хорошего – он просто идет и идет, воспроизводит себя снова и снова. Меня поразило, насколько наша группа была живым примером этого прискорбного принципа.

Почти каждый процесс рождения связан с таким же количеством боли, как и радости и волшебства. Всякий раз, когда некая группа достигает значимого прорыва, сначала бывают боль, грязь и падения, а также смятение. Тогда почему же мы слышим столько героических историй о людях, совершивших потрясающие вещи без этого хаотического измерения? Потому что эти истории – плод нашей фантазии. Вскоре после рождения второго ребенка моя жена сказала: «Все, хватит. Больше нам этого не надо». Но три месяца спустя она уже интересовалась: «Мы что, действительно хотим только двоих? Может быть, подумать о третьем?» Если бы женщины четко помнили боль деторождения, будущее человечества было бы под серьезной угрозой. А если бы мы досконально держали в памяти страдания групповой работы, скорее всего, сменили бы профессию. Но наш мозг приглаживает и полирует историю. Происходит моментальный сдвиг фона, и мы начинаем преуменьшать «плохие моменты» и настраиваться на радость от совершенного. Этим утром в Хьюстоне «команда мечты», как они себя называли, казалась, скорее, «группой ночного кошмара». Время истекало, а задача создания лаборатории лидерства, которая помогла бы руководителям вести организацию к будущему, явно не решалась; трения и обиды нарастали, поэтому мы решили сделать небольшой перерыв. Лидер группы отозвал меня с Джозефом в сторону, чтобы обсудить, как лучше использовать оставшееся время.

Мы периодически встречались в течение четырех месяцев, много и интенсивно наблюдая, погружаясь в реальность и совместно обучаясь. Более того, это создало значимый корпус совместного восприятия, понимания и, до некоторой степени, устремлений. Казалось, у нас есть все, чтобы преуспеть. Когда участники вернулись с перерыва, лидер проекта начал энергично «продавливать» бесконечный список разных пунктов повестки дня. Я пересекся взглядом с Дэвидом, одним из главных переговорщиков в торговом отделе. С самого начала он произвел на меня впечатление, пожалуй, наиболее трезвомыслящего во всей группе. Человек железной воли, он владел техникой поведения в торговой зоне и при этом был максимально сосредоточенным и серьезным в команде. Казалось, он очень старается сформулировать вопрос, завязать новую нить беседы – едва уловимую, но точно реальную. Общение двигалось вперед, но я видел, что он никак не приступит, позволяя вопросу вырасти, принять нужную форму. Он начал кристаллизировать свою мысль (или мысль кристаллизировалась через него). Казалось, энергетическое поле вокруг него нарастало. В итоге вопрос пришел из его источника и стал поворотным моментом.

Он указал на несколько таблиц, висящих по всему помещению: «Эти таблицы как будто разные, но что-то их объединяет». Одна была моделью U-образного движения. Другая изображала четыре поля слушания[216]. Следующая показывала четыре разных уровня организационных изменений. А еще был график, иллюстрировавший структуру нашего лабораторного процесса. «Мы стараемся объять это глубокое сотворчество – активное участие в создании новых миров, – и эти четыре плаката представляют образы, отпечатки глубинной действующей силы. Но что же соединяет их, в чем общий источник?»

Его вопрос переключил внимание в зале. Лидер проекта был в ярости. Он хотел продолжать ставить галочки в повестке дня, но это намерение было резко прервано выступлением Дэвида. Сформулировав тему, Дэвид и остальные участники посмотрели на меня. Я ничего не сказал. Это молчание показалось всем затянувшимся.

Тогда медленно поднялся Джозеф и поставил в ряд четыре таблицы, упомянутые Дэвидом. Когда он заговорил, все ощутили, что речь шла из некоего подлинного источника. Вопрос Дэвида, тишина и Джозеф – все вкупе открыло дверь, и вот уже мы стали участниками потрясающе глубокого разговора. Не каждый высказался, но по лицам была видна полная вовлеченность. Глаза горели. У некоторых наворачивались слезы. В группе внезапно случилось что-то важное. Время остановилось. Чувство нашего «я» и единения с остальными расширилось. Мы все говорили из более истинного места, которое соединяло нас с более широким порождающим полем, позволяя очень быстро развивать самые ключевые идеи.

Оглядываясь назад, я понимаю, что эти несколько часов дали старт трем важным результатам. За какие-то минуты группа произвела на свет несколько постулатов, позднее внедренных в устройстве лидерской лаборатории. К тому же мы заметили, что после встречи смогли входить в поле генерирующего диалога гораздо быстрее, с большей готовностью и без всей той боли, которая предшествовала первой «серии» этого опыта[217].

Позже мы отметили важное влияние и на индивидуальном уровне. Когда я встретился с Дэвидом несколько лет спустя, он сказал, что это собрание стало крупным поворотным моментом его жизни. Я спросил, что он чувствовал, когда формулировал тогда свой вопрос. Он объяснил: «Было ощущение, что я прорываюсь через какую-то мембрану». Какое прекрасное выражение, подумал я. Несколько месяцев спустя Дэвид стал главой бизнес-подразделения лизинговой торговли, которое поднял с самого дна до лучшего положения в отрасли, до высочайших показателей как по объему, так и по выручке.

«Прорыв сквозь мембрану». Каждое рождение – это тайна, включающая в себя по крайней мере три разных угла зрения: позицию матери, помощника (акушерки, отца, врача) и, наконец, новорожденного – того самого существа, которое «прорывается» в новый мир. В этот день «появление на свет» пережил не только Дэвид. Но именно он был той повитухой, которая привела младенца в этот мир. Мой друг Карен Спирстра, которая пишет книги и помогает им «родиться» (включая и ту, что вы сейчас читаете), однажды сказала, что она научилась этому от настоящей акушерки, поделившейся мудростью: «Нужно уважать дух родов». Иногда необходимо просто ждать. Порой очень хочется схватить щипцы, но мудрее отдать должное духу родов.

Замечание Дэвида также напомнило мне, как я искал в интернете, не использовал ли кто-нибудь понятие «чувствующее присутствие» (presencing) в другом смысле, когда решил ввести его в обращение для этого глубинного опыта. В поиске выпало только два «хита». Первый – термин «чувствующее присутствие» употребил французский переводчик работы Хайдеггера на английский язык. А другой – медсестры и акушерки с его помощью делились тонкостями своей работы. Когда я увидел эти два контекста, понял, что нашел правильное словосочетание для того смысла, который хотел выразить.

СВАДЬБА

На следующий день после встречи-диалога «пациент – врач» в Германии основная группа докторов, студенты, Урсула и я собрались, чтобы прибрать в школьном кабинете, где мы заседали. К нам присоединились несколько пациентов, которые сами, без наших просьб, решили помочь. Это ощущалось как утро после праздника, когда вы продолжаете общаться, усталые, но в приподнятом расположении духа и ненапряженные, открытые ко всему, что может произойти. Один присел с чашкой кофе. Другой придвинул свой стул к первому. Вскоре мы уже жарили на гриле остатки еды из кухни и беседовали в кругу друзей при нежном естественном освещении, свойственном весне. Я спросил женщину, управлявшуюся с грилем, что она думает о прошедшей встрече.

«Она меня тронула».

«Чем тронула?» – уточнил я.

«В некотором роде напомнила свадьбу. Под занавес комнату наполнила торжественность, как в соборе, а также близость, которую можно почувствовать, только когда знаешь друг друга, как в семье». Она нашла самые лучшие слова, чтобы описать неуловимый уровень опыта, который мы все пережили. Этот день действительно соединил два различных поля или тела, сделав их сильнее и увеличив возможности каждого.

Я огляделся и увидел наше маленькое «свадебное созвездие» – круг друзей, объединявший врачей, пациентов и студентов. Мы стали одним сообществом и полностью присутствовали друг для друга. Время остановилось; группа излучала энергию любви.

Этот круг стал ключевой группой в одной из самых успешных сетей среди дюжины подобных немецких организаций, возникших в 90-е годы. В 2000-м эта сеть создала новый центр быстрого реагирования, который включает круглосуточную врачебную горячую линию и предоставляет неотложную помощь более высокого уровня со значительно сниженными общими издержками.

СКВОЗЬ ИГОЛЬНОЕ УШКО

Около десяти лет мы с Катрин Кауфер проводили полугодовые собрания сообщества биодинамических фермеров Германии. Эта группа состояла примерно из дюжины человек. Как всегда, мы использовали первый вечер трехдневных встреч для подробной истории каждого участника о себе. Они рассказывали о том, где сейчас находятся в работе и жизни. Следующие два дня обсуждали общие основные актуальные проблемы. На одной из начальных встреч мы с Катрин почувствовали, что за первый день совсем недалеко продвинулись. Было ощущение, что задачи не решаются. Как будто что-то мешало группе достичь подлинного потенциала. И мы предложили каждому рассказать, как он оказался в этом месте. Скоро стало понятно, как мало мы знаем друг о друге.

На следующее утро, в воскресенье, произошел сдвиг, который очень повлиял на всех. Мы заговорили о более общей картине, возникшей из их историй, а также о том, как она может повлиять на будущее этого сообщества фермеров и на это место – а оно историческое, основано монахами около девяти веков назад. Один участник начал выражать свое ощущение цели с помощью очень простых, но трогательных слов – «заботиться об этом крошечном клочке земли». Он говорил из глубины сердца, и люди почувствовали, как переместились в некое интимное пространство. Предыдущий раз они вели обсуждение с индивидуальной точки зрения, но теперь говорили о присутствии и бытии этого места. Что они как сообщество могут сделать, чтобы раскрыть его лучший и самый полный потенциал?

В эти мгновения время остановилось и пространство будто бы открылось, а мы почувствовали силу неуловимого присутствия, сияющего через наши слова, жесты и мысли, – словно на нас смотрело присутствие будущего, которое одновременно было полностью и неумолимо зависимо от нас – и до сих пор зависит.

Когда вечером этого дня встреча закончилась, группа «прошла в игольное ушко». В группах и организациях это та самая точка, в которой действующие лица начинают видеть и чувствовать из другого места, которое позволяет установить прямую связь с полем будущего – и начать действовать способом, освещенным (вдохновленным) этим грядущим. Сообществу фермеров «прохождение через игольное ушко» дало возможность начать весьма продуктивные годы, в которые проявились многочисленные инициативы и предприятия, а также были приложены совместные усилия, продолжавшие формировать и изменять фермы и окружающие их местности.

Одним словом, эти истории иллюстрируют такую мысль: чтобы пройти «сквозь игольное ушко», мы должны посмотреть на старые проблемы другими глазами, а также привнести в ситуацию свое подлинное «я».

ПРИСУТСТВИЕ КРУГА

В группах происходит движение в сферу чувствующего присутствия, когда они проходят «сквозь игольное ушко». Во-первых, участники чувствуют сильную связь, ощущают низкие, исчезающие границы. Затем осознают в себе едва уловимое, но подлинное присутствие. В тот момент, когда группа испытывает этот уровень единства, между ними образуется устойчивая глубокая связь. Например, «Круг семерых» систематически разрабатывал инструменты и средства совместного движения в это место единства и подлинности. Но это требует немалой готовности рисковать и желания отпустить страх. «Может быть, у других это не так, – объясняла Гленнифер, – но мне очень трудно нивелировать личные границы и расслабиться навстречу кругу. Это требует тяжелой внутренней работы и навыка отпускания. Каждый из нас по-разному решает проблему, как позволить себе войти в коллективное поле. Это всегда требует перехода через некий порог».

Я спросил Гленнифер, как этот переход ощущается. «Чувствую, что просто умру, если пущу себя в круг, – ответила она, – поэтому должна замечать это переживание и смиряться с ним. Я представляю себе смерть как переход границы. Кем я стану там? Не знаю, как защититься».

«А что происходит потом?» – спросил я.

«Затем я все-таки преодолеваю рубеж. Если дохожу до конца, испытываю невероятное облегчение от того, что сделала этот шаг. Ощущаю себя свободнее. Почему-то каждый раз не знаю, что почувствую свободу, хотя уже делала это раньше.

Когда это получается у каждого, мы достигаем коллективного присутствия на другом уровне. У нас есть новый объект – присутствие круга. Пока я не сделала этого, круга не чувствовала. Теперь опыт выходит за мои индивидуальные рамки. Я перестаю так много значить как отдельный человек. И в то же время парадоксальным образом становлюсь более полной личностью».

После краткого молчания одна из участниц сказала Гленнифер: «Здесь ты перешла границу. Если это описать с энергетической точки зрения, когда начала говорить, твой голос был выше. Ты объясняла быстро и хрипло. По мере того как ты пробивалась к тому, что внутри, а также к тому, что находится по ту сторону этого порога, ритм и скорость речи изменились. Тембр голоса снизился. И энергия переместилась отсюда (она показала на голову) сюда (она указала на грудь и живот). Я увидела, как ты решила рискнуть. Обязательно должен быть риск, чтобы проявилось коллективное. Он может наличествовать у одного человека, двух или у всех сразу, но обязательно должен присутствовать какой-то вид риска или уязвимости, ассоциирующийся с переходом порога, о котором ты говорила. Я почувствовала, как все сместилось. Поскольку ты не побоялась сделать смелый шаг, сдвиг произошел для всех».

ПОДДЕРЖИВАЮЩАЯ ПРАКТИКА

Поразительно, но у всех эпизодов и моментов чувствующего присутствия, которые я пережил за многие годы, есть два общих элемента. Первый – согласие на риск, как в примере с Гленнифер и другими. «Готов ли ты умереть?» Это один элемент. Но есть и другой. Он касается качества поддерживающего пространства.

«Если у нас в кругу есть какая-то преобладающая практика (в “Кругу семерых”), – сказала Энн, – то она касается поддержки».

Тогда я спросил: «Когда вы слушаете ваши рассказы, как культивируете ее, чтобы стать друг для друга коллективным поддерживающим пространством?»

Участницы «Круга семерых» описали три разных условия слушания, которые позволяют возникнуть такому пространству (см. рис. 11.2). Первым они назвали позицию безусловного свидетеля. «Качество свидетельствования, или поддерживания, о котором мы здесь говорим, – это отождествление себя с источником в кругу. Примерно так: глаза, которыми вы видите, уши, которыми вы слышите, вам не принадлежат.

Рис. 11.2. Три условия глубокого слушания и поддержки

И поэтому вы почти не проецируете себя на ситуацию. У вас очень мало волевого момента, кроме желания открыться тому, что жизнь хочет, чтобы с вами случилось прямо сейчас. Чуткость без манипуляции. Дух не суда, но благословения».

Второе условие – расчистка горизонтального пространства с помощью безусловной любви. «Сгусток энергии в комнате опускается через голову в сердце, потому что открытие обычно происходит тогда, когда чье-то сердце раскрывается по-настоящему, и точно тогда, когда поле находит свое определение. Должно опуститься энергетическое поле.

Есть некое благословение, приходящее из безличной любви. Безличная суть любви. В ней нет вашей личности. И мне кажется, что у нас, как у коллективного тела, как-то получается удержать этот уровень», – объяснила Энн.

Третье условие касается того, куда вы обращаете внимание: видение сущностного «я» другого человека. «Я вижу сквозь эту рану ее истинную суть, – заметила Барбара. – Поэтому суть действия в том, куда я направляю сознавание. ‹…› Это дисциплина внимания, относящаяся к тому, как я вижу людей, которых описывают другие члены круга».

«Мы договорились, что будем стараться видеть сущностное “я”, – добавила Лесли. – И называем это соглашение “оговоркой неосуждения”. То есть независимо от того, что кто-либо из нас натворил, никто не может “низко пасть” в глазах остальных. Намерение направлено на сущностное “я”. У нас есть общее убеждение, что одна из самых великих форм служения людям – видеть их сущностное “я” и что каким-то образом, когда мы так поступаем, люди лучше переживают опыт самих себя».

«Может быть, это только мое понимание, – сказала Гленнифер, – но вот как я переживаю нашу работу в кругу, если речь идет о том, когда меня наблюдает и мне помогает другой человек. Мне кажется, в атмосфере присутствует некая густота – помогающее присутствие, – которое позволяет мне идти глубже, чем, например, если бы Бет и я работали только вдвоем. ‹…› Я вижу больше. Вижу саму себя глубже. Полнее наблюдаю ситуацию, над которой работаю. И не знаю, связано ли это с уровнем навыков в группе, или качеством внимания, или сочетанием того и другого. Но мой опыт такой: у меня получается больше видеть, лучше чувствовать себя».

«Я ощущаю себя более полной личностью. Чувствую всю полноту бытия. Совершенно явно слышу прилив сил и возможностей. Осознаю, что меня увидели. И понимаю, что быть в центре внимания не страшно: оно качественное, неосуждающее и любящее. Я ощущаю присутствие круга, которое отличается от суммы отдельных лиц.

И поэтому на самом деле я никак не могу это описать по-другому. Когда что-то не работает, я это знаю. Чтобы призвать круг, требуется некоторое время. Но когда он возникает, у моего опыта совсем другое качество. Качество атмосферы другое. Это одно. А еще важная вещь – то, что я чувствую себя способной на большее: я полна силы».

КОГДА ВИДЯТ И НАБЛЮДАЮТ ВАШЕ СУЩНОСТНОЕ «Я»

Позже я попросил каждую нарисовать две картинки: первая должна изображать опыт нормальной встречи, а вторая – опыт встречи круга.

«Рисуя первую картинку, – объяснила Бет, – я вспоминала конкретную группу, работающую над реформой здравоохранения. Чувствую, будто каждый участник окружен неким пузырем – собственной идентичностью. Поэтому я нарисовала то, с чем они приходят в команду, разными цветами. Вообще, у нас уже есть что-то более важное, чем мы сами, но мы не знаем друг друга, поэтому не в курсе, хотят ли другие того же, что и мы. И между нами есть некоторое расстояние.

На второй картинке, – продолжила Бет, – создается впечатление уникального дара внутреннего присутствия каждого и его сущностного “я”. Вижу, как оно все больше проступает, и в то же время мы становимся более различными в мыслях и вкладе в группу. Мы максимально испытываем полноту жизни, поскольку нас увидели и засвидетельствовали то, кто мы есть, а также структуру личности и взгляды.

По моему опыту лучших встреч я нарисовала одним и тем же цветом подлинное “я” человека и коллективный уровень. Это основное присутствие – аспект Большого Поля. Но в то же время все мы – разные, поэтому я также использовала другие цвета.

Мой опыт говорит, что вокруг нас есть круг, проникающий во всех и поддерживающий каждого. Если мы восприимчивы к этой энергии, она просвещает нас, влияя на понимание, чувства и самовыражение. Через наши личности, но коллективно проливает свет на сложные проблемы, при этом отличаясь щедростью и полнотой взгляда.

Когда я ухожу со встречи “круга” и начинаю работать, приношу с собой силы, которых хватает надолго, и конкретику созданного нами пространства. Я несу их, куда бы ни шла. Чувствую себя сильнее во всех новых пространствах. Думаю, что люди из моего окружения на работе ощущают собственное присутствие и силу по мере того, как вступают в контакт с чем-то, что я пережила здесь. В свою очередь, они идут дальше и приносят подобный опыт другим».

Смотря на вторую картинку, я поразился, насколько она созвучна полевой структуре внимания, которая связана с «теми, кто вокруг нас», рождается из «существ, окружающих нас».

«И когда вы говорите “суть круга”, это только некая концепция, просто название? Или она обозначает реальное присутствие?» – спросил я.

«Приведу пример, – сказала Лесли. – Есть друзья, которые приезжают к нам, чтобы начать некое новое направление или проект круга. Например, Лекси чувствовала призвание создать круг молодых женщин, основываясь на своем опыте менторской работы с некоторыми из нас. Она знала: если побудет с нами не как с индивидуумами, а в присутствии круга, вырастет и ее потенциал создать такой же для молодых женщин. Суть круга дает потенциал[218].

Есть множество вещей, которые люди принесли в наш круг, чтобы на них проявилось действие поля».

«Как можно понять, присутствует ли круг?»

«Это проявляется в изменении атмосферы. У меня звенит в ушах; все останавливается; время изменяется. Наступает некая обезличенность, и что-то побуждает не разбрасываться словами. Я говорю, если мной движет более широкое присутствие, так как хочет, чтобы я была его голосом. Всегда есть смесь чувств, но в целом все перемещается в другую зону. Иногда мы замечаем: “Вошли в поле”».

«Итак, Отто, – сказала Барбара, поворачиваясь ко мне. – У меня есть конкретное соображение. Мне интересно, не хотели бы вы, чтобы мы поддержали всем кругом вас и вашу работу?»

Благодаря этому вопросу я осязаемо почувствовал присутствие. И понял, что этот вопрос на самом деле уже пришел мне в голову во время интервью. Но, конечно, никогда не осмелился бы спросить. Теперь, когда Барбара затронула эту тему, я почувствовал, что не могу отреагировать. В ушах звенело. Я внезапно осознал, насколько мне не хватает европейских друзей, с которыми мы вместе шли по жизни, учились и радостно творили. Также я понял, насколько недостает присутствия такого коллективного поддерживающего пространства в моей нынешней жизни. Должно быть, я долго раздумывал, прежде чем тихо произнес: «Да, с превеликим удовольствием».

При этом я чувствовал любящее и свидетельствующее присутствие не только каждого члена круга, но и чего-то большего. Меня поддерживали и свидетельствовали в особом пространстве. Я чувствовал, что на меня смотрит или выступает в роли свидетеля поле или суть, отличная от меня.

И хотя нет никаких доказательств, мое личное ощущение таково: все положительные прорывы, которые мы отмечаем в работе глобальной U-экологии (и u.lab), не случились бы, не будь этого опыта поддержки от «Круга семерых».