4.2. Парламентские выборы и их итоги

Первые парламентские выборы, проведенные после принятия билля о расширении избирательных прав, проходили в Соединенном Королевстве с 23 ноября по 19 декабря 1885 г. Гладстон сам подал в отставку, используя поражение кабинета по третьестепенному вопросу – повышению налога с пива и спиртных напитков. Хотя основными причинами были неудачи правительства во внешней политике: гибель генерала Гордона в Хартуме, победа махдистского восстания в Судане и до крайности напряженные отношения с Россией[509].

После принятия билля о правах и консерваторы, и либералы были уверены в том, что смогут завоевать общественную поддержку. Либералы верили в Гладстона и в благодарность новых избирателей[510]. Консерваторы ожидали, что внешняя и колониальная политика правительства перед всеобщими выборами не принесет победы их соперникам. Тори надеялись, что большую часть избирателей напугает излишне смелая политика радикалов. И, напротив, программа с прогрессивными и в то же время умеренными предложениями сможет дать демократический статус[511].

Таблица 4

Итоги парламентских выборов 1885 г.[512]

На выборах 1885 г. всего в Соединенном Королевстве, включая Ирландию, проголосовало 4 638 235 избирателей. Однако большого успеха либеральная партия не имела[513].

Впервые консерваторы завоевали поддержку почти во всех крупных городах. За них было подано 49, 5 % голосов. Ранее считавшиеся оплотом радикализма города дюжинами выбирали консерваторов. На сторону тори переходили все новые отряды крупной буржуазии, недовольные политикой либерального правительства. Чем богаче было население округа, тем более склонно оно было голосовать за консерваторов. Значительное число голосов тори получили в тех округах, где основу электората составляли лица, не проживающие там, но имевшие собственность или офис. Примером этого может служить Лондон-Сити. Поворотом в сторону консерваторов способствовало раздражение буржуазии демагогией радикалов, казавшейся крайне опасной в условиях роста социальных противоречий и обострения национального вопроса. Вместе с тем в сельских округах впервые получившие право голоса работники дружно отвергли сыновей землевладельцев (в равной мере тори и вигов). Сельскохозяйственные рабочие поверили радикалам[514]. Так, Чемберленом была выдвинута программа, получившая название «Неразрешенная программа», некоторые пункты которой были вставлены в официальную программу либералов[515].

Резко возросло значение 86 парнеллитов, в руках которых оказалось нестабильное равновесие парламентской политики. Ф.Энгельс был прав, когда в письме к Августу Бебелю вдохновлено писал, что «новое избирательное право опрокинет все прежнее соотношение партий»[516]. Выборы 1885 г. «сделали ирландцев господами Англии и Шотландии; ни одна из обеих партий не может управлять без них». Кроме того, в парламент было избрано примерно 10 рабочих[517].

Хуже складывались дела у вигов. Они лишились представительства в мелких городах, вошедших в состав больших избирательных округов. Виги-аристократы исчезли с политической сцены, что было отражением факта постепенной концентрации политических симпатий всех земельных собственников на стороне консервативной партии[518].

Спустя полгода, 8 апреля 1886 г., либеральным кабинетом Гладстона в парламент был внесен проект билля о гомруле, предполагавший создать в Ирландии двухпалатный парламент, правда, с достаточно ограниченными правами. Гладстон произнес пространную трехчасовую речь, получившую самые лестные оценки всех непредвзятых наблюдателей. В своем стремлении положить конец кризису министры пошли навстречу национальным чаяниям ирландского народа значительно далее, чем ожидало большинство современников. Законопроект фактически расколол Британию на два фронта.

Своего апогея кризис достиг седьмого июня 1886 г., когда было проведено второе чтение билля о гомруле. За билль проголосовало 313 депутатов, против – 343, из них 93 были либералами, которые проголосовали вместе с оппозицией. Когда результаты голосования были объявлены, скамьи оппозиции словно взорвались. Волны приветственных торжествующих криков накатывались одна на другую, депутаты дико размахивали шляпами, вскакивали со своих мест. Министры мрачно смотрели на радость своих противников. Когда шум начал стихать, ирландские депутаты по команде встали и прокричали троекратное «ура» в честь Гладстона[519].

Лидер либералов, стремясь получить мандат нации на проведение своего курса, поспешил назначить новые выборы на начало июля 1886 г. Началась новая избирательная кампания. Единственный вопрос, ставившейся перед избирателями, был вопрос о судьбе гомруля. Следует заметить, что общественное мнение Соединенного Королевства раскололось самым решительным образом. Обычные колкости между консерваторами и либералами, сопутствующие предвыборному периоду, сменились взаимными обвинениями либерал-юнионистов и гомрулеров. Основной упор Гладстон делал не на подробностях билля, отвергнутого палатой общин. Он предлагал решить вопрос в целом, то есть предоставлять ли ирландцам право самостоятельно управлять своей отчизной или же по-прежнему вести с ними несправедливую борьбу.

Консерваторы основной акцент сделали на разжигании националистических и шовинистических антиирландских настроений. Солсбери подчеркивал, что его партия будет отстаивать сохранение Унии с Ирландией практически любой ценой. Выступая перед Национальным союзом консервативных ассоциаций, Солсбери заявил, что свободные представительные институты не даются готтентотам или индусам, и отказал в доверии народу, который «приобрел привычку пускать в ход ножи и пули». Только англосаксы и тевтоны заслуживают самоуправления! Альтернативой гомрулю Солсбери провозгласил жесткое управление из Лондона, а вместо дорогостоящих земельных реформ, которые могут лечь на плечи британских налогоплательщиков, он предлагал ирландцам решать их проблемы массовой эмиграцией в канадскую провинцию Манитоба. Торийский лидер знал, что подобный вариант представляется идеальным некоторым либералам[520].

Таблица 5

Итоги парламентских выборов 1886 г. [521]

В попытке сплотить нацию и подыграть настроениям общественности (которые считались преимущественно антиирландскими) Солсбери неоднократно подчеркивал свою принципиальную враждебность самой идеи гомруля. В итоге такая целенаправленная и энергичная обработка населения дала впечатляющие дивиденды. Напротив, надежды Гладстона и его сторонников на чувство справедливости и благоразумие жителей Соединенного Королевства не сбылись.

Итак, на выборах противники гомруля одержали уверенную победу. В палату общин было избрано 317 консерваторов, 77 либерал-юнионистов (так называемые перебежчики из либерального лагеря), 191 либерал-гладстонианец, 85 ирландских националистов. Таким образом, тори не хватило 19 голосов для абсолютного большинства, и они могли уверенно контролировать ситуацию лишь при поддержке юнионистов[522].

Следует добавить, что результаты голосования отнюдь не адекватно отразили настроение электората. Если за гладстонианцев проголосовало 1 241 000 чел., то за тори – лишь 1 038 000 чел., а за либерал-юнионистов – 386 000 чел. По сравнению с предшествующими выборами за либералов было подано только на 56 606 голосов меньше, за консерваторов – на 20 130 голосов больше. Если считать, что все успехи консерваторов были обеспечены либеральными перебежчиками, то получается, они был достигнуты, благодаря тому что 3,7 % избирателей изменили по сравнению с 1885 г. свои политические симпатии, а еще 6,8 % воздержались от голосования. Но при этом необходимо учесть, что во многих округах консерваторы не имели противников. Победа была достигнута за счет собственно Англии и Уэльса. Отметим, что 14 мест было дополнительно получено в Лондоне, где тори до того контролировали две трети мандатов[523].

В то же время выборы наглядно показали, насколько изменился количественный и качественный состав избирателей. Более того, итоги выборов явились решающим фактором для окончательной расстановки политических сил. Всего в Соединенном Королевстве, включая Ирландию, проголосовало 5 708 000 человек. К примеру, в 1880 г. количество избирателей вместе с «Изумрудным островом» составляло по разным данным от 3 040 050 до 3 359 216 человек. Таким образом, количество избирателей увеличилось почти в 1,5 раза[524].

К сожалению, статистические данные избирателей, получивших избирательные права, значительно расходятся из-за дублирующих записей в избирательных списках и частично из-за недостатков в системе регистрации избирателей. Наиболее объективным представляется подсчет Джеймса Конфорда[525].

В Ирландии правом голоса воспользовались примерно 700 000 человек.

Как отмечает русский посол в Лондоне Е. Е. Сталь, итоги выборов превзошли самые смелые ожидания оппозиции. Налицо были существенные успехи консерваторов и их союзников в аграрных округах, где сельскохозяйственные работники на этот раз проявили откровенную пассивность. Это можно объяснить несколькими причинами: во-первых, неспособностью правительства Гладстона выполнить предвыборные обещания радикалов; во-вторых, широким распространением антиирландских настроений; в-третьих, совпадением выборов с сенокосом. Русский посол подчеркивает, что сельское население оказалось менее радикализированным и более подверженным традиционалистским воздействиям, чем считалось ранее. Приятной тенденцией для тори явилось то, что, как и на предыдущих выборах, крупные города выразили им поддержку. Особенно побрадовал Лондон. «Кто мог предположить, что найдет в Лондоне реальную базу торийским принципем?!» – недоуменно и радостно спрашивал Солсбери у лорда Кренбрука[526].

Значительную поддержку либералы-гладстонианцы получили в Шотландии и в Уэльсе, так как в этом регионе либеральная партия традиционно пользовалась особой популярностью и поддержкой избирателей. Заметим, что после выборов 1886 г. либерал-юнионисты окончательно потеряли поддержку в этом регионе. Огромную поддержку гладстонианцы встретили в мелких провинциальных городишках Англии, где даже в конце XIX в. продолжал существовать гнет крупных землевладельцев и англиканской церкви. Основной опорой либеральной партии становятся представители мелкой и средней буржуазии. В то же время политическое будущее как консервативной, так и либеральной партий все больше начинает зависеть от «человека с улицы», то есть избирателей-рабочих. Партиям приходится строить свои предвыборные программы с оглядкой на требования пролетариата[527].

Другая ветвь либеральной партии – либерал-юнионисты – встретили сочувствие в Девоне, Бирмингеме и Корнуолле. Большая часть избирателей Лондона выразила поддержку тори. В графствах юга и центра Англии также был очевиден успех консерваторов. Именно там сторонники Гладстона потеряли 35 мест в графствах и 28 в различных городских округах [528].

Значительная поддержка консерваторам была оказана аристократией, банковской и колониальной буржуазией, частью шовинистически настроенной мелкой буржуазии, преуспевающими чиновниками, юристами, врачами. Кроме того, на сторону тори перешла значительная часть как крупной торгово-промышленной буржуазии, так и мелкой, ранее поддерживающая либералов. Мелкие буржуа начинают опасаться рабочих и не хотят, чтобы их смешивали. Традиционно пролиберально настроенные городские рабочие, подобно сельскохозяйственным работникам, проявили откровенную пассивность (так, около полумиллиона городских рабочих, голосовавших в 1885 г., остались дома во время выборов 1886 г.). В крупных городах былая опора либеральной партии начинает колебаться в сторону тори, как это произошло, например, в Бирмингеме[529]. Итак, парламентские выборы 1886 г. полностью подтвердили правильность ставки консерваторов на антиирландские настроения, царившие в Соединенном Королевстве.

После билля о правах 1884 г. следы старой избирательной системы утратили свою силу на выборах. Электорат владельцев составлял 30 % и более от общего числа избирателей в 25 округах. Это были по большей части малонаселенные районы в непромышленных графствах: Аппли в Вестморленде, Уэллс в Сомерсете, Эск-дейл в Кумберленде, Тьюкесбери в Глочестере. В нескольких самых оживленных округах Йоркшира и Ланкашира соотношение владельцев собственности было высоким. В Пудси, в Западном Райдинге примерно ? избирателей имела ценз собственников. В Шипли, Йоркшире соотношение избирателей, голосующих по цензу собственности, было почти таким же высоким, а в Стретфорде, Бутле и Ланкашире они составляли более чем ? электората[530].

Значительно увеличилась численность избирателей в графствах. По сути, любой домовладелец или жилец, занимающий его дом в течение года, мог голосовать. Таким образом, живущим в сельской местности была предоставлена привилегия, которой пользовались проживающие в городах с 1867 г ^[531].

Городской электорат был увеличен примерно на 200 тысяч избирателей за счет расширения границ избирательных округов. Пропорционально общее увеличение электората в 1884 г. не было таким заметным, как в 1867 г., однако в действительности число новых избирателей увеличилось почти вдвое со времени прошлой реформы. Так, в 1832 г. процент увеличения избирателей составил 49 %, в 1867 г. – 88 %, а в 1884 г. – 67 %. В городах в 1867 г. процент увеличения избирателей составил 134 %, в то время как в графствах в 1884 г. – 162 %. Таким образом, реформа 1832 г. прибавила 217 000,1867 г. – 938 000, 1884 г. – 1 762 000 человек. После реформы 1884 г. электорат выглядел следующим образом: владельцы или наниматели собственности в городах 1 749 441 человек, в графствах -2 020 650 человека. По старым правилам в городах голосовали 35 065 человек, в графствах – 508 554 человека. Съемщики жилья в городах составляли 57 684 человек, в графствах – 8 9 3 7[532].

Избирательное право для проживающих в доме стало основным для большинства избирателей с 1884 г. Франшиза собственников насчитывала менее ? голосов в графствах. Следует заметить, что этих избирателей резко критиковали из-за их антидемократических тенденций, так как в большинстве случаев они голосовали за консерваторов. Рассмотрев соотношение избирателей к населению, мы можем говорить о продолжающейся тенденции демократизации системы избирательных прав. Особая привилегия городских жителей, которая существовала до 1884 г., была уничтожена. Если в 1883 г. в городах голосовал один житель из семи, в графствах – один из четырнадцати, то после реформы условия настолько сравнялись, что в графствах соотношение избирателей к населению стало примерно один к шести или один к пяти. Естественно, что соотношение в различных частях и округах страны не было одинаковым. Однако в целом уровень охвата франшизой был почти одинаковым в промышленных и сельскохозяйственных регионах[533].

В то же время незначительная разница наблюдалась в соотношении избирателей в течение 15 лет после билля 1884 г. Так, в графствах избирателей стало больше, чем в городах. Например, в Мидланте один на пять жителей, в городах – один на шесть жителей. Самое низкое соотношение было в столичных округах – один к семи. В Тауэр-Гамлет только 10 % жителей было в избирательных списках. В Пуд си и в Западном Райдинге соотношение выросло почти на ? от населения[534].

Одним из результатов реформы стало то, что «консервативные избиратели, ранее во многих округах как бы растворявшиеся среди пролиберально настроенного большинства, отныне образовывали безопасные гарантированные «острова» среди либеральных «морей». Например, разделение на округа таких городов, как Шеффилд, Брэдфорд, Бристоль и Гулль, должно было, по оценке партийных экспертов, привести к следующим результатам.

В Шеффилде либеральные парламентарии заявили, что скорее покинут город, но не будут вести заведомо безнадежную борьбу за центральный округ и пригороды Эклшелл и Хедлем. Их оплотом остались преимущественно рабочие районы. В Лидсе Северный округ с фешенебельным пригородом Хадингли и Центральный с деловым кварталом стали гарантированно торийскими. Сын Гладстона, Герберт, по совету местных либералов предпочел Западный округ с преимущественно рабочим электоратом – там он одержал победы на шести выборах подряд![535]

Таблица 6

После реформирования парламентских округов (на округа с одним членом) почти каждый избирательный округ становился искусственным, образованным специальным пограничным комитетом, целью которого было создание избирательных округов, примерно одинаковых по размеру. Следует заметить, что ранее избирательные округа в большинстве случаев совпадали с размером городов или графствами. Все еще существовала большая разница в размерах избирательных округов, но они были четко разделены. В результате партиям пришлось создавать новые ассоциации по подразделениям, назначать чиновников, находить новых кандидатов, помогать составлять новые списки. Самые большие изменения затронули Лондон, где были созданы десятки новых подразделений. Были открыты региональные партийные комитеты. А центральные парторганизации вскоре стали ответственными за партийные неудачи на дополнительных и местных выборах [536].

Произошли значительные изменения в социальном составе партий. Если до реформы палата общин состояла почти исключительно из землевладельцев, крупных фабрикантов и высокопоставленных представителей свободных профессий, то после 1885 г. происходят изменения в социальном составе парламента. Появляются писатели, журналисты, юристы, рабочие. К примеру, в 1880 г. адвокатов было 21, а в 1886 г. – 31, рабочих в 1880 г. – 2, 1886 г. – II[537].

С другой стороны, необходимо признать, что избирательная система в Великобритании оставалась ограниченной. Из числа избирателей исключались слуги, живущие вместе с хозяевами, и сыновья, живущие с родителями. Либералы опасались давать избирательные права слугам, так как они легко попадали под влияние своих хозяев и могли голосовать за их противников. Также либералы не хотели ослабить ограничения, позволяющие сыновьям, проживающим с родителями, голосовать. Не имели избирательных прав и солдаты, проживающие в бараках, так как их условия проживания не соответствовали требованиям избирательных прав. Но либералов не особенно заботило исключение этой группы, поскольку считалось, что солдаты отдадут свои голоса тори[538]. Исключались психически больные, преступники, иностранцы, лица, пойманные в коррупции во время выборов, пауперы, получавшие пособие по «закону о бедных», родители, не имеющие возможности оплачивать школьные завтраки своих детей. Лишались избирательных прав лица, задействованные в проведении выборов[539].

Не была изменена и прежняя регистрационная система. Так, билль обязывал избирателей (владельцев и съемщиков земли, жилья и офисов) иметь ценз оседлости в течение 12 месяцев. Кроме того, существовала шестимесячная отсрочка с момента составления списка в июле и до первого января[540]. Иными словами, для большинства избирателей 18 месяцев были минимальным периодом, необходимым, чтобы попасть в списки, а если избиратель менял место жительства за 12 месяцев до июля, ему приходилось ждать 30 месяцев, чтобы получить право голоса. Если же избиратель менял место жительства после июля, он мог голосовать только в следующие 18 месяцев, вернувшись в округ, где он был зарегистрирован, однако в следующий список его вообще не включали[541]. В итоге рабочие вынужденные переезжать с места на место в поисках работы или при смене работы, не включались в избирательные списки и не пользовались избирательным правом.

Еще в 1884 г. публицист Брайс утверждал, что избирательные права для съемщиков – это обман и необходимо создавать совершенно другой механизм для внесения съемщиков в список, чтобы сделать избирательные права реальностью. Хотя Гладстон назвал заявление «безответственным поступком», он не мог не согласиться с тем, что избирательные права для съемщиков неэффективны[542].

Далее: разделение графств на округа с одним членом в 1885 г. заметно расширило множественное голосование в самой отвратительной форме, что отмечали сами реформаторы[543]. Кроме того, избиратель мог проголосовать только один раз в городе независимо от того, сколько в городе было округов и какой ценз он имел в каждом округе. В графстве, напротив, избиратель мог проголосовать в нескольких округах, если обладал требуемым цензом[544]. Устоявшаяся точка зрения, что города являются частью графств, но графства не являются частью городов, порождала путаницу. Так, если избиратель имел собственность в городе и проживал в графстве, он имел право голосовать только в графстве, но если он имел недвижимость в графстве и проживал в городе, он имел голос и в городе, и в графстве. В итоге владельцы городской собственности, имеющие право голоса, были произвольно прикреплены к округам соседнего графства, в которых у них не было жилья или какой-либо собственности. Таким образом, из аргументов о нахождении собственности получался нонсенс. Обычно избиратели даже не ездили в округ в графстве, чтобы проголосовать, кабинки им предоставляли в центре города в день выборов в графстве[545].

Получалось, что лицо, проживающее в городе и имеющее недвижимость в графстве, в пяти избирательных участках в графстве или в нескольких графствах, может пользоваться правом избирательного голоса шесть раз, если он успеет во всех местах подать свой бюллетень. Это было вполне возможно, так как выборы проходили не в один и тот же день по всей стране[546].

Таким образом, в течение последующих 30 лет воля народа выражалась через запутанную сеть существующей избирательной системы. Универсальность избирательного права мужского населения скомпрометировала ограниченность избирательных прав, системы регистрации, а также сам механизм регистрации. Итак, несмотря на значительное увеличение электората, говорить о принципиальной демократизации избирательной системы нельзя.