«Клеветникам России». Защита достоинства Отечества

Существуют профессиональные критики России, которые любят поехать за границу и там излить все свои чувства. Или сделать это через западные СМИ.

На Западе антироссийская кампания, как мы уже знаем, ведется веками. Даже если Вы в оппозиции, даже если Вам сильно не нравится нынешняя российская власть – не присоединяйтесь к крестовым походам на Вашу страну. У Вас достаточно возможностей выражать свое недовольство внутри страны.

«У меня есть претензии к властям моей страны, но решать их я буду не с вами», – говорил Владимир Семенович Высоцкий западным журналистам.

Патриот дает отпор той кампании, которая ведется в отношении России из-за рубежа, главным образом – с Запада. Это делал Пушкин. Возьму только один – идиллический для молодожена Пушкина – 1831 год. Он был богат событиями, среди которых главным было Польское восстание, привлекшее его самое пристальное внимание. «Но все-таки их надобно задушить, и наша медленность мучительна. Для нас мятеж Польши есть дело семейственное, старинная, наследственная распря; мы не можем судить ее по впечатлениям европейским… Конечно, выгода почти всех правительств держаться в сем случае правила non-intervention[2], то есть избегать в чужом пиру похмелья; но народы так и рвутся, так и лают. Того и гляди, навяжется на нас Европа». Пушкин пишет «Клеветникам России»:

«О чем шумите вы, народные витии?

Зачем анафемой грозите вы России?

Что возмутило вас? волнения Литвы?

Оставьте: это спор славян между собою,

Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,

Вопрос, которого не разрешите вы.

Уже давно между собою

Враждуют эти племена;

Не раз клонилась под грозою

То их, то наша сторона.

Кто устоит в неравном споре:

Кичливый лях, иль верный росс?

Славянские ль ручьи сольются в русском море?

Оно ль иссякнет? вот вопрос.

Оставьте нас: вы не читали

Сии кровавые скрижали;

Вам непонятна, вам чужда

Сия семейная вражда;

Для вас безмолвны Кремль и Прага;

Бессмысленно прельщает вас

Борьбы отчаянной отвага —

И ненавидите вы нас…

За что ж? ответствуйте: за то ли,

Что на развалинах пылающей Москвы

Мы не признали наглой воли

Того, под кем дрожали вы?

За то ль, что в бездну повалили

Мы тяготеющий над царствами кумир

И нашей кровью искупили

Европы вольность, честь и мир?..

Вы грозны на словах – попробуйте на деле!

Иль старый богатырь, покойный на постеле,

Не в силах завинтить свой измаильский штык?

Иль русского царя уже бессильно слово?

Иль нам с Европой спорить ново?

Иль русский от побед отвык?

Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,

От финских хладных скал до пламенной Колхиды,

От потрясенного Кремля

До стен недвижного Китая,

Стальной щетиною сверкая,

Не встанет русская земля?..

Так высылайте ж к нам, витии,

Своих озлобленных сынов:

Есть место им в полях России,

Среди нечуждых им гробов».

В конце августа 1831 года Варшава пала, но на Западе активно обсуждались планы военной интервенции против России. Пушкин пишет стихотворение «Бородинская годовщина», где сперва напоминает о судьбе европейской армии. И продолжает:

«И что ж? свой бедственный побег,

Кичась, они забыли ныне;

Забыли русский штык и снег,

Погребший славу их в пустыне.

Знакомый пир их манит вновь —

Хмельна для них славянов кровь;

Но тяжко будет им похмелье;

Но долог будет сон гостей

На тесном, хладном новоселье,

Под злаком северных полей!

Ступайте ж к нам: вас Русь зовет!

Но знайте, прошеные гости!

Уж Польша вас не поведет;

Куда отдвинем строй твердынь?

За Буг, до Ворсклы, до Лимана?

За кем останется Волынь?

За кем наследие Богдана?

Признав мятежные права,

От нас отторгнется ль Литва?

Наш Киев дряхлый, златоглавый,

Сей пращур русских городов,

Сроднит ли с буйною Варшавой

Святыню всех своих гробов?

Ваш бурный шум и хриплый крик

Смутили ль русского владыку?

Скажите, кто главой поник?

Кому венец: мечу иль крику?

Сильна ли Русь? Война, и мор,

И бунт, и внешних бурь напор

Ее, беснуясь, потрясали —

Смотрите ж: все стоит она!

А вкруг ее волненья пали —

И Польши участь решена…

Победа! Сердцу сладкий час!

Россия! Встань и возвышайся!..»

Один из классических антироссийских пасквилей вышел из-под пера ненадолго посетившего нашу страну маркиза де Кюстина. Отвечали многие, жестко – Федор Иванович Тютчев: «Книга господина де Кюстина является еще одним свидетельством умственного бесстыдства и духовного разложения – характерной черты нашей эпохи, особенно во Франции, – когда увлекаются обсуждением самых важных и высших вопросов, основываясь в большей степени на нервном раздражении, чем на доводах разума, позволяют себе судить о целом Мире менее серьезно, нежели прежде относились к разбору водевиля… Боже мой, если бы среди ваших соотечественников нашлись догадливые люди и поняли, сколь мало чувствительна Россия к злобным нападкам на нее, тогда, возможно, призадумались бы и самые ярые ее враги».

Наши предки не давали вытирать об себя ноги. Есть такой исторический анекдот (подлинность истории ставится под сомнение), но сам факт его бытования симптоматичен. В 1844 году в Париже решили поставить пьесу «Павел I» с предсказуемым негативным содержанием. Николай I, узнав о готовившемся оскорблении памяти отца, написал французскому королю краткую записку: если пьесу не конфискуют и не запретят ее постановку на сцене, он пришлет миллион зрителей, которые ее освищут. Разъяснять намек не потребовалось. Ни в одном театре пьеса не была сыграна.

Во время военного парада на Елисейских Полях в дни Парижской мирной конференции 1946 года Молотову отвели место во втором ряду, где стояли представители малых государств. Тогда он просто демонстративно покинул это действо, что стало главной новостью во всех мировых СМИ. Сталин одобрил: «Я считаю, что ты поступил совершенно правильно, покинув французский парад. Достоинство Советского Союза следует защищать не только в главном, но и в мелочах».

«Защита Родины есть защита и своего достоинства».

Николай Константинович Рерих