Высококлассные фэндомы для высококлассных фанатов

Выражение «высококлассный вкус» часто служит эвфемизмом для обозначения тех вкусов, которые ассоциируются с доступом к деньгам или социальному капиталу [211]. Авангардные французские фильмы считаются более высококлассными, чем обычные комедии, потому что они требуют образования или хотя бы свободного времени на самообразование, для того чтобы понять, о чем в них идет речь. Небрежное упоминание о месяце, проведенном в Тоскане, будет более высококлассным, чем упоминание об уик-энде в Диснейленде. Национальная еда в дорогом гонконгском ресторане, куда вас пустят только в смокинге и по предварительной записи, считается более высококлассной, чем лапша в местной китайской забегаловке, даже если – и это очень важно – последняя окажется вкуснее.

Предубеждение против фан-объекта часто обусловлено не ценностью самого объекта, а воспринимаемым социальным статусом его фанатов. Чем больше среди членов фэндома синих воротничков, тем меньшую ценность приписывает их фан-объекту общество в целом.

С чисто коммерческой точки зрения ужасающая музыка дуэта Insane Clown Posse может принести больше доходов, чем музыка в исполнении знаменитого струнного квартета Такача, но Insane Clown Posse ценится культурной публикой гораздо ниже [212]. Чтобы стать профессиональным борцом WWE, требуется не меньше труда, чем для того, чтобы стать ведущим исполнителем ролей в пьесах Шекспира, но только один из этих двоих людей, вероятно, будет приглашен на коктейль в высшее общество.

В концепции фэндома как утопии приобщение к дешевой поп-культуре считается постыдным, но потенциально воодушевляющим [213]. Исключенные из официальной культуры по причине отсутствия социального, культурного или финансового капитала, эти притесняемые аутсайдеры черпают удовольствие из единственного оставшегося у них источника [214; 215]. Это фэндом бунтарей, которые заявляют: «Общество говорит, что я недостоин посещать их роскошные оперные постановки, но я могу развлечься не хуже, сходив вечером в кино на фантастический фильм «Шоу ужасов Рокки Хоррора» [216]. Я могу сотворить из этого собственную утопию, используя инструменты, к которым вы безразличны» [217].

Насколько обоснованна такая точка зрения? Трудно сказать. Подобные классовые различия можно наблюдать на ярмарках Ренессанса. По сей день штат работников ярмарок часто укомплектовывается рабочими и артистами, которые перемещаются по стране, следуя циклу смены времен года, с севера на юг и обратно. Эти современные работники карнавальной индустрии располагают малыми финансовыми ресурсами, а у некоторых даже нет постоянного дома. Многие получают низкую зарплату и не имеют экономической подушки безопасности, а это значит, что характерные атрибуты высшего класса – хорошее образование, зримые символы статуса и возможность долго поддерживать здоровье и внешнюю привлекательность – для них зачастую недоступны.

Вот один характерный пример. На ярмарке Ренессанса в Нью-Йорке женщин с избыточным весом иногда называют «слотками» (от англ. sloat – мякотный край шейной части говядины) [218]. Это не только каламбур, высмеивающий их одеяния, в которые они с трудом помещаются, но также скрытый намек на соседнюю деревню Слотсбург. Эта маленькая деревня, населенная представителями среднего класса, находится в тени богатого района Такседо-парк и постоянно становится мишенью острот, подчеркивающих социальные различия между жителями двух поселений.

Выпадение из социального мейнстрима имеет свою цену. Как отмечал Стивен Гиллиан в документальном фильме «Ярмарка: Американский Ренессанс»: «Вы бросаете колледж, срезаете подошвы своих туфель и поступаете в цирк. Вы собирались пробыть в нем только шесть месяцев, но вот вы уже работаете в команде, готовящей прохладительные напитки. Вы подносите лед. Вам шестьдесят семь лет. У вас нет медицинской страховки. Но, возможно, это повод наплевать на все, ведь вы хорошо провели время и ни о чем не беспокоитесь» [219]. Разумеется, «плевать на все» может быть разумной философией, когда остальной мир назвал членов вашей субкультуры, говоря словами одного критика, «жирными людьми средних лет в странных нарядах, занимающихся непонятно чем» [220].