Якорь

Тренеры, готовые выступить с суровой критикой, говорить правду в лицо «власти», как по требованию министра делают бесстрашные китайские мандарины, служат якорем для своих лидеров. Трезвый ум руководителя застлан лестью и собственным тщеславием. Якорь отражает этот удар и изгоняет демонов. Вот несколько типов лидеров К, которые способны вернуть своих Р в реальный мир.

Резонер

Мольер, великий драматург XVII века, придумал резонера, глашатая здравого смысла, усмиряющего замечтавшегося чудака-протагониста, который верит, что способен изменить мир вокруг себя, а чаще просто вызывает насмешки в свой адрес и в адрес своего более благоразумного товарища. Крисальд и Арнольф в «Школе жен», Филинт и Альцест в «Мизантропе», Клеант в «Тартюфе» – все консильери у Мольера типичные якоря, которые пытаются спустить с небес своих Р. Что до Р, то он парит высоко над землей, трактуя любое явление, любой вызов, любую проблему в рамках собственной системы ценностей, сильно отличающейся от общечеловеческой. Р не чувствует необходимости взвешивать решения исходя из противоречивых и деликатных нюансов каждой ситуации. Якоря из окружения Р не должны принимать на веру никакие догмы. Им придется, вооружившись здоровым скептицизмом, противостоять экспансионистской стратегии их лидера, постоянно сомневаться и искать смысл. Это действительно тяжелая работа для К. Управлять ситуацией в данном случае следует так же, как читать вслух: внимательно, четко, медленно, водя по странице пальцем, чтобы не пропустить строку, а с ней – важную деталь.

Если бы Наполеон Бонапарт прислушался к резонерам в своих рядах, его армия могла победить в 1812-м. В тот год Наполеон взял полмиллиона людей на войну с русской армией, но русские отказались играть по правилам. Вместо этого они тянули три месяца, отступая вглубь огромной страны, и, к ужасу французов, сжигали за собой деревни, города и урожай. Дождавшись наконец большого сражения и выиграв его, Наполеон повел армию в Москву, где имелось достаточно зимней одежды, чтобы одеть солдат. Он должен был предупредить грабеж и отдать солдатам приказ найти в городе провиант на шесть месяцев вперед. В романе «Война и мир» Лев Толстой рассказывает, что случилось дальше. Мы узнаем, что он не только не сделал ничего из этого, но и вовсе употребил свою власть не самым лучшим образом, приказав оставаться в Москве до октября, грабить и мародерствовать. Как мы знаем, осенью Наполеон был вынужден покинуть российскую столицу, не оставив в городе даже временного гарнизона.

Солдаты Наполеона не получили никакой помощи от москвичей, которые поджигали свои и чужие дома, пока наконец не превратили город в пепелище. Странное решение Наполеона покинуть город оставило его солдат, не имевших ни провианта, ни подобающей зимней одежды, на произвол русской зимы. В последующие горькие дни 380 тысяч французов погибли от голода и обморожения. Толстой склонен винить в этом французского полководца. Однако он не заявляет напрямую, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что был очень глуп: это бы так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого или потому, что был очень умен и гениален. По словам классика, и в том и в другом случае личное его участие, имевшее не больше влияния, чем личное участие каждого солдата, только совпало с теми законами, в соответствии с которыми развивались события.

В «Войне и мире» Толстой ставит под вопрос и в конце концов отвергает как иллюзию идею свободной воли. Не важно, насколько вы хороши в роли резонера, – Р не потерпит лекций о свободе воли, если только вы не профессор философии. Будь то иллюзия или нет, Р полны уверенности, что балом правят именно они. Однако великий роман Толстого содержит полезные рекомендации как для Р, так и для К. Мы слишком связываем Р с культурой организации. Умение принимать решения и характер, конечно, имеют влияние на коллектив, которым они руководят. Но, в понимании Толстого, мы часто путаем причину и следствие. Зачастую мы видим в лидере причину некоего результата, но редко задумываемся, может ли склад лидера быть следствием – верхушкой айсберга, плывущего по течению, который был до него и будет после.

Не переживайте, если ваш Р уснет, когда вы станете проводить параллели с судьбой наполеоновской армии. Резонер – не рассказчик, не беспристрастный наблюдатель событий и не тот, кто дает оценки действиям других. Можете ли вы вразумить своего лидера, вне зависимости от того, насколько он невнимателен и насколько грандиозны его амбиции? Вот в чем суть.

Поверенный

В работах другого французского драматурга XVII века, Расина, консильери приходится взывать к здравому смыслу Р еще настойчивее, поскольку они парят еще выше. Если героям пьес Мольера необходим резонер, чтобы не запутаться окончательно в собственных ошибках, то протагонисты пьес Расина – пустые оболочки, разбитые страстями, которые не могут контролировать. Поверенный, которому Р Расина открывает свои чувства, – единственный рубеж, отделяющий его от полной изоляции. В своей работе «О Расине» Роланд Бартес называет персонажа Расина «затворником, который не способен выбраться из собственной скорлупы, не начав умирать». Поверенный у Расина помогает Р найти баланс между внутренним миром его грез и страстей и внешним миром обязанностей и долга. Эти миры непримиримы.

К должны присмотреться к Якорям в пьесах Расина, чтобы предотвратить собственный печальный конец. Его трагедия «Андромаха» иллюстрирует дилемму консильери. После поражения в Троянской войне царицу Андромаху уводят в плен в греческое государство Эпир. Перед ней встает чудовищный выбор: выйти замуж за Пирра, короля Эпира и сына Ахилла, врага и убийцы ее мужа Гектора, или отказаться – и тогда ее сын Астианакс заплатит за это жизнью. Оба сценария приводят Андромаху в отчаяние, и, чтобы не лить слез понапрасну, она решает поговорить со своей наперсницей и поверенной Сефисой. Она близка к тому, чтобы принять совет Сефисы, обеспечив самый благоприятный для себя исход. Однако в конечном итоге царица упрекает свою поверенную в том, что та недостаточно знает ее душу:

«Сефиса, дорогая,

Тебе я все могу поведать, не скрывая.

В несчастье ты всегда мне предана была,

Но все же до конца меня не поняла».

Ж. Расин. «Андромаха», акт IV, сцена 1[105]

Консильери вздрагивает, когда слышит от своего Р фразу с ударением на «я». Андромахе, конечно, хотелось бы, чтобы ее Якорь полностью разделял ее чувства. Но Якорь не был бы Якорем, если бы не возвращал лидера к реальности. У Расина попытки К помочь неминуемо заканчиваются провалом, потому что их прозорливый совет ценится меньше, чем полное согласие с Р. Бартес предполагает, что поверенный и главный протагонист никогда не говорят на одном языке. Герой не принимает помощи поверенного, и это заканчивается трагически. Р избавляются от балласта на свой страх и риск. Расин и Мольер намекают поверенным и резонерам, которые хотят быть Якорями для своих Р: необходимо преподносить правду хитро и вкрадчиво. Хорошо бы каждому Р, который не умеет трезво смотреть на вещи, отметить этот факт в своем резюме.

Чтобы не допустить трагедии в духе Расина, список адресованных К вопросов должен быть таким: можете ли вы в любой ситуации оценивать Р исключительно по его заслугам? Как хорошо вы знаете своего Р? Насколько полезен ваш скептицизм? Проявляете ли вы настойчивость, задавая вопросы? Можете ли вы говорить с боссом на одном языке? Можете ли вы преподнести правду так, чтобы лидер принял ее?

Шут

Майк Фелан, последний личный секретарь сэра Алекса Фергюсона, рассказал, что больше всего Фергюсону помогало руководить его, Фелана, умение смешить людей. По ходу моих интервью стало ясно, что комедийными способностями обладает и другой тренер из команды сэра Алекса – Стив Макларен. Шутами были Джон Прескотт и Аластер Кэмпбелл для Тони Блэра, Ники Чапман для ее многочисленных клиентов. Консильери с чувством юмора способен разрушить пирамиду суждений Р и собрать ее заново уже по-другому, причем процесс обоим доставит удовольствие.

Чтобы прослыть хорошим советником, да еще и весельчаком, одних только шуток недостаточно. Те, кто смехом снимает напряжение, как шекспировский Фальстаф[106], ткач Моток[107] или констебль Догберри[108], не добьются больших успехов в качестве К. Якоря – не простые комедианты: правда, которую они облекают в шутовской наряд, всегда выглядывает из-под него. Они профессиональные шуты, умные шуты, которые точно знают, что делают. Мудрые и проницательные, они убеждают, упрашивают, инструктируют и критикуют лидеров, меняют образ их мыслей, провоцируют перемены в поведении и закрепляют их. Они не испытывают страха быть наказанными. Профессиональные шуты Шекспира, от Фесте[109] до Оселка[110], безжалостны в своей доброте и смелы в сочувствии.

Когда Шут появляется в «Короле Лире», он предлагает разыграть перед королем представление, призванное показать всю неразумность его отречения. В желчном стихотворении шут расписывает, что было бы, если бы они поменялись местами. «Ты меня дураком зовешь?» – спрашивает Лир. «Остальные свои званья ты роздал, а уж этого врожденного у тебя не отнять», – отвечает Шут. Лир – заложник многих слабостей лидера, которые мы рассмотрим в шестой главе. Он бранится с дочерью Корделией, потому что та отказывается поклониться его раздутому самолюбию, потом с Кентом, ближайшим советником, когда тот пытается спорить с ним. Когда другая его дочь, Гонерилья, которая позднее предаст отца, вмешивается в разговор короля и Шута, тот перебивает ее и затягивает песню. В ней Шут называет Гонерилью кукушкой и убийцей, обращая внимание Лира на ее отношение к нему, не на слова. Только Шут может высказывать то, что у других на уме, без предосторожностей. Это часто усиливает страдания Лира, но открывает страшную правду. Однако Шут так сопереживает королю, что остается на его стороне, даже когда Лир окончательно теряет рассудок. Эгоистичная дочь оставляет короля на произвол стихии, а преданный Якорь сопровождает его.

Мог бы Дэвид Кэмерон лучше управляться с политическими бурями, если бы заполучил в качестве шута Бориса Джонсона, а не Ника Клегга? Вот вдохновленные шекспировскими шутами серьезные вопросы: можете ли вы заставить Р рассмеяться? Есть ли у вас проверенный рецепт веселья? Насколько безжалостным вы можете быть? Знаете ли вы, как заставить начальника посмотреть на проблему по-новому, пользуясь его веселым расположением духа?

Друг

Для того чтобы Р оставался самим собою, роль эффективного Якоря может занять хороший друг. Понятно, что к приятелям на высоких должностях относятся с подозрением, особенно если те не обладают должной квалификацией или жизненным опытом. Отсюда мы делаем вывод, что Р прибегают к такой уловке, выделяя кабинет закадычному другу, чтобы отгородиться от нежелательных мнений и точек зрения. Иногда мы оказываемся правы, но все же стоит попробовать провести границу между протекционизмом и настоящей дружбой. Подлинные друзья имеют редкую способность определять, с какими решениями Р сможет ужиться, а с какими нет. Официальная должность Валери Джарретт – помощник президента Соединенных Штатов по связям с общественностью и международным делам. Неофициально она – лучший друг Барака (и Мишель) Обамы, тоже из Чикаго. Они были знакомы еще до того, как Барак пошел в политику. В одной из статей в International Herald Tribune приводятся слова человека, который некогда работал в Белом доме: «Джарретт занималась тем, что отстаивала те идеи, которые, по ее представлениям, поддерживает президент». В бизнес-среде в этом случае бывает полезнее отказаться от комфортных друзей и привлечь людей со стороны. Но Р любит иметь своих людей: они заставляют его улыбаться, и он возненавидит себя, если выкинет их на улицу из одной лишь экономии. Да и друг не советует ему так поступать. Дружественные К поднимают красный флажок, когда видят, что их Р съезжает с лыжни, и приводят его в чувство при первых признаках безумия. Советники Обамы приходят и уходят – как Рэм Эмануэль, Роберт Гиббс, Дэвид Плюфф и Дэвид Аксельрод, – а Джарретт остается.

Иметь под рукой друга для Р куда важнее, чем то, насколько хорошо тот справляется с вверенными ему обязанностями. В своей книге «Эффект Хопкинса»[111] Дэвид Ролл описывает друга Франклина Д. Рузвельта, Гарри Хопкинса, как «идеального поверенного». Рузвельту «было необходимо немного свободы и блеска, разговоров ни о чем», – написал Джеймс Рузвельт о своем отце. И Хопкинс оказался как раз тем человеком, от которого он получал все это. В его компании было очень весело. Способность Хопкинса быть Якорем определялась глубиной человеческих отношений с президентом, а не только присущим ему чувством юмора. Рузвельт уважал суждения Хопкинса и восхищался его пониманием человеческой природы. Как и президент, Хопкинс был очень проницателен, видел людей насквозь и понимал их мотивы. Он постиг суть власти – как она вдохновляет и развращает. За счет этих способностей он полностью разоружал тех, с кем имел дело. Как вспоминал Рузвельт-младший, «он мог подружиться с вами за пятиминутную беседу». Хопкинс обладал потрясающей интуицией, и его суждения, пересказанные президенту, высоко ценились. Ролл называет и других людей, которые могли быть доверенными консильери президента: жена Элеонора, сыновья и дочь, политический наставник Луи Хоу, Мисси Леханд, которую кое-кто считал его второй женой и которая в итоге ушла от него, а также Томми Коркоран, некогда близкий друг, решивший, впрочем, распрощаться с карьерой функционера. В результате у Рузвельта остался только один друг – Хопкинс. Он был готов сражаться за президента и, если верить Уильяму О. Дугласу, будущему верховному судье, ставил палки в колеса любому конкуренту, претендующему на сферу его влияния.

Когда Рузвельт пригласил Хопкинса занять комнату в Белом Доме, Уэнделл Уилки, кандидат от республиканцев, спросил, зачем держать Хопкинса так близко. Уилки очень не любил Хопкинса и считал, что тот не заслуживает доверия президента. Ответ Рузвельта не льстит Хопкинсу, но показывает, как сильно президенту нужно было дружеское плечо:

«Не удивлюсь, если многие не понимают, зачем мне этот человек, не обладающий никаким особенным влиянием или связями. Но однажды, когда вы будете сидеть там, где я сейчас – в кресле президента США, – вы станете смотреть на дверь. И вы будете знать, что практически каждому, кто в нее стучит, что-то от вас нужно. Вы поймете, как одиноко бывает президенту, и вам будет нужен кто-то вроде Гарри Хопкинса, который не станет ни о чем просить, разве что чем он может быть полезен».

Р оказывают своим Якорям куда большую честь, нежели честь им служить. Однако настоящим друзьям приятнее быть полезными, чем получать помощь. Саймон Фуллер, стоящий за всемирной корпорацией развлечений «XIX», отзывается о Ники Чапман как о человеке, на которого до сих пор может положиться, у которого может спросить совета:

«Ники обладает прекрасной интуицией; на протяжении многих лет ее суждения о конкретных людях были невероятно полезными. Однажды она предупредила меня об одном человеке, „жестоком, аморальном персонаже, который ни перед чем не остановится, чтобы получить то, что хочет“. И эти слова засели в моей голове, позволили мне предотвратить некоторые события, которые создали бы мне гору проблем, если бы я не был должным образом подготовлен».

Сэр Дэвид Брэйлсфорд нанял Фрэн Миллар, сестру велогонщика Дэвида Миллара, которого Брэйлсфорд считал частью своей семьи:

«У Фрэн была другая работа. Но когда я основал Team Sky, я решил, что мне нужен человек, который занялся бы моими делами. Фрэн пришла, и именно в этом изначально заключалась ее роль. Но она была очень прямой и искренней в оценке моих действий. По-моему, оттого что я хорошо знал эту семью, у нас были такие прямые и честные отношения. Она легко могла мне сказать: „Знаешь, сегодня ты вывел всех из себя“».

Может ли дружба помочь Якорю добиться такого эффекта? Якорь и друг должен пойти на некоторые жертвы. Вы можете чувствовать на себе косые взгляды из-за близости с Р. Где пролегает граница между вашей личной жизнью и деловыми отношениями? Ведь в этом случае личное и рабочее пространство станут неразделимыми. Можете ли вы шутить и пустословить в духе Хопкинса? Можете ли превзойти его в мастерстве и по дружиться с человеком за четыре с половиной минуты? О чем еще вы просите своего Р, кроме возможности помочь? Хотите ли вы познакомить начальника с семьей, и хочет ли этого он сам? Хотели бы вы, как Айра Дубински, завтракать с детьми Джека Лейтона? Готовы ли вы увидеть своего начальника в смешной пижаме? Или королеву в ночной рубашке? Если да, на официальных приемах вам придется стоять в паре шагов за ее спиной, как супругу; и если вы герцог и родом из Эдинбурга, будьте осторожны, не допускайте фамильярных шуток. Нам это может не понравиться.

Ориентир

В своей книге «Как выбраться из этого мира живым»[112] Элейн Форгет предлагает сделать четыре шага, в результате чего мы станем Якорем для самих себя. Сначала следует посмотреть на себя со стороны, затем – заглянуть внутрь себя, чтобы осознать корень своих проблем. Следующий шаг – простить и освободиться от всего наносного; последний – расставить все по местам, заставив себя пройти там, где наше самолюбие не позволяло нам ходить раньше. Чем лучше Р справляются с ролью Якоря или, словами Форгет, Ориентира для самих себя, тем лучше. Сколько Р способны проделать над собой такую работу, увидеть то, чего не хотят видеть, присмотреться к собственной тени, описать тьму внутри себя, бросить вызов своим демонам? И многие ли из них честны с собою настолько, чтобы проанализировать свои открытия и принять меры?

Если верить моему опыту, лучшие молчаливые наблюдатели получаются из К, не из Р. Они предпочитают оставаться в зрительном зале, а не брать в руки микрофон; им нравится быть на расстоянии; они не так бескомпромиссны в своих суждениях; у них чаще хватает смелости увидеть в себе то, о чем, возможно, не хочется знать. Р не склонны к самосозерцанию, они считают это занятие недостойным, несерьезным, или, что еще хуже, бесполезным. А раз так, они вынуждены держать в штате Якоря и позволять ему быть Ориентиром, молчаливым свидетелем, призванным наблюдать, делать выводы и оповещать вас о том, что Форгет называет «ритмом и влиянием ваших проблем».

Поп-звезда Джастин Бибер жить не может без своего администратора Скутера Брауна, который служит ему Якорем. Браун называет себя «вожатым поп-звезд», в обязанности которого, если верить опубликованному в журнале New Yorker интервью, входит тщательное планирование: «Нужно удостовериться, что у клиента не осталось никаких вопросов „А что, если…?“. Оглядываясь назад, он не должен спрашивать: „Что было бы, если бы я сделал так? А что, если бы этак?“». Браун должен позаботиться, чтобы его юный подопечный не спрашивал: «Что, если бы я этого не сделал?», «Ты действительно больше ничего не мог для меня сделать?». Если Джастин не хочет разочаровать своих поклонников по всему миру, ему нужен Браун: он должен проследить, чтобы его рассудок не замутнила популярность в Твиттере или на телевидении, и помочь своему юному клиенту увидеть в черном свете употребление алкоголя и наркотиков, участие в уличных гонках. Скутер Браун должен стать Ориентиром.

Хорошими Ориентирами становятся супруги. Я с удивлением обнаружил, что не все Р ищут совета у своих домашних. Что до меня, то нет ни одного поступка, который я совершил, не обсудив со своей женой. Как бы это ни раздражало меня в наших беседах, Рози всегда отличает мои пьяные вздохи от справедливых сетований, и на всем протяжении моей карьеры она далеко не всегда была молчаливым свидетелем рабочих неурядиц. В течение десяти лет, когда бы я ни заикнулся о своем недовольстве работой Р, следовала ее любимая реплика: «Кевину нужно отдать должное». Когда же она в редких случаях соглашалась, что в моих причитаниях есть доля здравого смысла, я мог действовать без оглядки, будто попутный ветер дул в мои паруса.

По моим наблюдениям, люди, которые прислушиваются к суждениям своих супругов, позволяют им указывать на ошибки, быть голосом разума, чувствуют себя куда гармоничнее и благополучнее. Джули Айлифф – такой Ориентир для своего мужа Питера, теперь уже экс-президента Visa Europe. Сэр Брэдли Уиггинс в своей автобиографии «В погоне за славой»[113] много внимания уделяет поддержке и мудрым советам своей жены Кэт. Дэнис Тэтчер, муж британского премьер-министра Маргарет Тэтчер, посвятил свою жизнь ее работе, как многие первые леди, например Элеонора, жена Франклина Д. Рузвельта, выдержавшего неполных четыре президентских срока.

Аманда Бланк, лидер AXA, каждый вечер перед ужином совещается со своим мужем Кеном. Кен признается, что, едва дослушав, чем он весь день занимался с детьми, Аманда во всех подробностях рассказывает, как прошел ее день:

«Она начинает с момента, когда утром садится в поезд, и заканчивает тем, что переступила порог дома: с кем она встречалась, с кем говорила. В процессе она сама вспоминает о событиях, анализирует ситуации и решения, рассуждает, что может случиться завтра. Мы разговариваем минут 45 или час, вместе размышляем, почему она поступила так или иначе. Я вижу, как она думает про себя: „Завтра я сделаю все по-другому“. В этом разговоре у меня, наверное, десять процентов реплик, остальные девяносто – ее собственные».

Понимая, как важен для Аманды этот вечерний ритуал, невольно задумываешься, почему другие Р не используют своих партнеров в качестве Якоря. Может быть, они боятся показаться недостаточно уверенными в себе? Вам надо спросить себя: можете ли вы увидеть ритм и последствия проблем лидера? Готовы ли вы поделиться своими наблюдениями? Его тирады – справедливые жалобы, или он просто выпускает пар? Готовы ли вы весь день играть роль Ориентира, не только за ужином?