7.4. Миф и имидж

7.4. Миф и имидж

Взаимодействие мифа и имиджа. В процессе влияния на человека исходным, первичным, системообразующим элементом, универсальным для всех форм общественных связей и типов общества является миф. Понятие «миф», как пишет немецкий исследователь К. Хюбнер в своем фундаментальном труде «Истина мифа» [30, 17], связано с языком предметных знаков (нуминозный язык). Причем речь идет о таких знаках, которые объемлют и внешний мир, и человека в их взаимодействии. Нуминозные, т. е. знаковые значения, по Хюбнеру, играют в мифе решающую роль. Но, согласно концепции Р. Барта [3, 258–259,285—286], миф – это вторичная система, которая предполагает первичную. Первичная система указывает на реальность, которую он называет «чистой материей», в то время как «вторичная» вместе с мифической идеей или мифическим понятием в известной степени надстраивается над первичной и поэтому не может вытекать из «природы вещей». Мифическое понятие «деформирует» и «отчуждает» первоначальный смысл, вследствие чего Барт назвал миф «похищенным языком».

Хюбнер, опровергая концепцию Барта, исходит из того, что нет никакой чистой материи или природы в себе, а есть лишь различные толкования реальности, причем немифическое толкование не имеет преимуществ перед мифическим. Здесь Барт материалистичен, а Хюбнер выступает в роли идеалиста, трактуя действительность лишь как ее истолкование. Рациональное зерно концепции Барта в том, что есть первичная реальность, будь то природа или общество, и есть отражающее сознание, продукт которого – мифы, в силу неполноты знания.

Если идеологию рассматривать как совокупность знаний, выведенных на основе достоверных научных данных, то, как отметил французский исследователь Ж. Сорель, для придания идеологии революционного размаха нужен миф [48, 141]. Идеология тогда получает революционный размах, когда она овладевает массами. Для этого и нужен миф. Миф, – как утверждал Ж. Сорель, – должен отобразить тенденции, ожидания, инстинкты народа или партии, что позволяет наглядно изобразить все стремления и страхи в виде целостности. Причем не играет никакой роли, что миф порой в частностях выглядит фантастично и значительно отклоняется от реальности. А суть в том, чтобы воздействовать на человеческую фантазию. К. Хюбнер в связи с этим указывает, что Ж. Сорель является одним из духовных отцов тех политических псевдомифов, которые так сильно повлияли на историю XX столетия.

XX век стал веком мифологии. Это произошло во многом благодаря развитию средств массовой информации. Но именно применительно к этому веку Р. Барт говорил, что в наше время миф превратил историю в идеологию. Некоторые исследователи утверждают, что другое название мифа сегодня – идеология. Идентичность этих понятий почти очевидна. Это ни в коей мере не противоречит точке зрения К. Леви-Строса, утверждавшего, что сущность мифа – рассказанная в нем история [11, 187]. Идеология – это и есть рассказанная история.

Но миф – это не собрание выдумок, не игра фантазии. А. Ф. Лосев полагал, что миф «содержит в себе строжайшую и оп-ределеннейшую структуру и есть логически, т. е. прежде всего диалектически, необходимая категория сознания и бытия вообще» [15, 25].

Если исходить из того, что есть два способа познания мира – диалектический и мифологический, – то большинству людей свойствен прежде всего мифологический способ. Он дает, как отмечает российский исследователь М. Зуй, именно ту картину мира, которая принципиально полна с гносеологической точки зрения. Современный человек, утверждает он, «отделен от мира и вынужден «познавать», т. е. произвольно конструировать скрытые от него связи. Порой поразительны степень искажения подлинного образа мира во взглядах и действиях современного «знающего» человека и соответствие представлений и действий мифологического человека глубинным закономерностям мира» [10, 17]. Этот вывод, перекликающийся с концепцией социального конструирования реальности Бергера и Лукмана, свидетельствует о том, что именно тотальное влияние на человека, прежде всего средств массовой информации, способствует искажению подлинного образа мира. Информационная действительность замещает реальную картину мира и стимулирует мифологический способ познания реальной действительности.

Здесь интересно обратиться к произведению А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Жанр его сам автор определил как художественное исследование. Понимая и преимущество этого метода, и его ограниченность, Солженицын отмечал:

«Я не дерзну писать историю Архипелага: мне не довелось читать документов… Все прямые документы уничтожены или так тайно хранятся, что к ним проникнуть нельзя… Большинство свидетелей убито и умерло. Итак, писать обыкновенное научное исследование, опирающееся на документы, на цифры, на статистику, не только невозможно мне сегодня… но боюсь, что и никогда никому [27, 9]».

Но предвидение А. Солженицына не оправдалось. «Архипелаг ГУЛАГ» вышел на Западе в 1973 г., а в СССР начал публиковаться в журнале «Новый мир» в 1989 г. И тогда же еженедельник «Аргументы и факты» опубликовал материалы исследования одного из историков ««Архипелаг ГУЛАГ» глазами писателя и статистика». Потом и в других изданиях стали появляться исследования о ГУЛАГе. В связи с этим литературовед В. Баранов отмечает, что, возможно, все цифры в них требуют проверки, но если в одном случае источник понятен, то в другом, «архипелаговском», – совершенно неведом [1, 4]. И если принимать за истину живые свидетельства современников о своей судьбе, – указывает В. Баранов, – то совершенно непонятно, откуда у кого-то из них могут появиться обобщающие цифры по ГУЛАГу в целом.

И далее В. Баранов делает весьма серьезный вывод: сомнительные, а иногда и попросту недостоверные сведения и обобщающие суждения получили распространение во всем мире в огромном количестве (тираж только номеров «Нового мира» с «ГУЛАГом» достигал более полутора миллионов экземпляров). Это суждение В. Баранова говорит о том, что «Архипелаг ГУЛАГ» – результат мифологического способа познания реальности, результат, в котором реальная картина действительности замещена мифологической. Учитывая огромные тиражи этой книги, широкую распространенность, можно представить ее мифологическую силу воздействия на общественное сознание и настроение. В. Баранов вполне справедливо отмечал, что «Архипелаг ГУЛАГ» сыграл в крушении тоталитарного режима такую роль, какую никогда и нигде не сыграла книга в политической борьбе какой-либо страны [2].

Мифологический способ познания отличает и книги известной белорусской писательницы С. Алексиевич – «Цинковые мальчики», «Зачарованные смертью», «Чернобыльская молитва» и др. О своем творческом методе сама С. Алексиевич говорила:

«Для каждой книги я записываю минимум 500 человек… отбираю для каждой книги 100–200 историй. Да, эти истории нельзя считать документами – это версии, но из множества версий собирается знаковый документ» [25].

Знаковый, т. е. мифологический, по Хюбнеру, и отчужденный от первоначального смысла – по Барту. Этот документ олицетворяет все тот же мифологический способ познания мира.

Когда мы говорим о мифологическом способе познания мира, то отображение этого мира выступает в виде идей, понятий, историй, преданий, знаков, символов. Они интерпретируются сознанием, психикой, жизненным опытом и трансформируются в образы, впечатления, а значит, в имиджи. В современной литературе существует несколько определений понятия «имидж». Приведем одно из них, имеющее обобщающий характер: имидж – это образ предмета, явления, человека, это впечатление, представление о предмете, явлении, человеке, рожденное на эмоционально-психологическом уровне. Имидж – знаковая характеристика, в которой присутствуют форма и содержание, он своего рода инструмент общения с массовым сознанием.

Но есть имидж «чистый», сконструированный, а есть имидж восприятия – мифоимидж. Это образ предмета, явления, события, человека, воспринятый и интерпретируемый личностью в зависимости от ее социально-психологического опыта, уровня развитости ее чувств и эмоций, глубины мышления. Имидж неразрывно связан с мифом. Он – производное от мифа, пропущенное через сознание и чувство человека.

Созданный и распространенный имидж, воспринятый миллионами, порождает феномен восприятия – имидж имиджа, т. е. впечатление от имиджа, обусловленное мировоззрением, настроением, социальным опытом людей, составляющих массу. Имидж имиджа, или мифоимидж, – это своего рода производное от имиджа, тот самый элемент, который свидетельствует об эффективности воздействия сконструированного имиджа на массу. Есть мифо-имидж – значит есть реакция массы. А мифоимидж можно выявить через социологические исследования. Они позволяют увидеть в каждом конкретном случае, насколько мифоимидж тождествен имиджу или насколько отличен от него, и тем самым оценить степень эффективности применяемых технологий «паблик рилейшнз». Из процесса создания и восприятия имиджа и складывается сущность драматургического действия как части социального действия, обеспечивающего, по Ю. Хабермасу, развитие современного информационного общества.

Формы общественных связей – образование, религия, пропаганда, реклама, массовая культура – «вырабатывают» продукцию, именуемую мифами. В связи с этим мифы бывают публицистические, художественные, научно-популярные. Пропаганда, религия, как сферы деятельности, вырабатывают публицистические мифы; массовая культура, реклама – художественные и художественно-публицистические; образование – научно-популярные мифы, мифы-версии, связанные с теми или иными историческими событиями, взглядами на развитие литературы, искусства.

Если личность или событие – величины постоянные, то миф – величина переменная, потому что личность или событие жестко привязаны к определенной эпохе и имеют абсолютный характер. А миф о личности, событии – это творение художника, пропагандиста, публициста, которое повторяется в разное историческое время. Но если миф – продукт народного творчества, он скорее абсолютен, ибо рождается во время жизни личности, служащей объектом для мифа. Народный миф абсолютен, потому что он передается из поколения в поколение.

Миф никогда не соответствует истине. Он может только приближаться к ней в той или иной степени, но никогда не растворится в истине, поскольку является продуктом художественного или публицистического творчества, а не научного исследования. Миф соткан из мифологических единиц. Единица мифа – не факт, а мнение публициста о факте или художественное представление факта (образ факта) у художника. Единица мифа – публицистический или художественный стереотип, в основе которого, по определению У. Липмана, – упрощенное, заранее принятое представление, не вытекающее из собственного опыта [14, 109]. Совокупность этих стереотипов, выстроенных в разных сочетаниях в соответствии с концепцией публициста или художника, есть рассказанная история (по К. Леви-Стросу), есть миф как публицистическое или художественное произведение. Поэтому любое произведение пропаганды и массовой культуры можно исследовать, оперируя понятиями единица мифа (мнение о факте, образ факта, стереотип) и концепция мифа.

Миф – это совокупность мифологических единиц, объединенных единой концепцией. Единица мифа и концепция мифа – это инструменты анализа любого публицистического текста, выступления или художественного произведения массовой культуры.

Имидж в определенной мере – это искусство управления впечатлением. А управляют, как правило, средства массовой информации, т. е. публицисты, писатели, художники, специалисты-имиджмейкеры, деятели массовой культуры. По сути, массовый человек оперирует не мифами-идеями, понятиями, историями, символами в «чистом виде», а впечатлениями от мифов – мифо-имиджами. В сознании и настроении людей выстраивается иерархия мифоимиджей.

Мифологическое сознание как способ познания мира включает в себя ряд черт:

? специфическое представление об истории и политике, выраженное в определенной иерархии мифоимиджей, это идентификация личности с родиной, нацией, культурой;

? самоидентификацию личности через слияние с группой, когда личность растворяет себя в группе, не осознавая собственную ценность;

? уважение к власти, как к имиджу силы, высшего авторитета, стремление к идентификации с вождем, лидером, особенно в периоды кризисного состояния общества;

? систему символов и ритуалов, имидж которых способствует формированию чувства эмоционально-психологического единения личности с группой, социальной общностью, с толпой, а также с вождем, с лидером.

Имиджи воздействуют на человека, задают ему координаты ориентаций, порождают мифоимиджи. Различают личностные, социальные и мировоззренческие мифоимиджи. Личностные ми-фоимиджи касаются взглядов, установок, представлений о своей судьбе, семье, близких людях, коллегах, руководителях, жизненных авторитетах. Социальные мифоимиджи отражают представления о власти, обществе, существующем строе, политике, деятельности организации, в которой человек трудиться. Мировоззренческие – ориентируют человека в мире, идентифицируют его с такими глобальными образованиями, как родина, общество, нация, народ, история, жизнь.

Личностные мифоимиджи основаны на восприятии людей. Это восприятие зависит от того, как мы их классифицируем – молодежь, женщины, безработные, ученые, политические деятели и т. д. Обычно люди классифицируются по принадлежности к той или иной группе, социально-экономическому классу или по их физическим характеристикам (пол, возраст, цвет кожи и т. д.). Создающиеся таким образом стереотипы восприятия часто порождают слишком условное и упрощенное представление о других людях.

Стереотипы восприятия редко бывают осмысленными и выстраданными. Чаще всего они приобретаются под влиянием той или иной группы или людей, с уже сложившимися стереотипами, а также средств массовой информации. Необходимо иметь в виду некоторые психологические особенности восприятия. Это прежде всего эффект ореола, когда о предмете или человеке уже известна позитивная информация, и эффект первичности (первое впечатление самое стойкое). У имиджа каждого человека есть природные элементы (рост, телосложение, черты лица), а также созданные, приобретенные (осанка, походка, одежда, манера разговора, стиль общения).

По оценке психологов, только 7 % содержания сообщений передается смыслом слов, в то время как 38 % информации воспринимается в соответствии с тем, как эти слова произносятся, и 55 % – выражением лица. В любой момент времени стиль коммуникации уже сам по себе составляет сообщение, указывая на то, как следует понимать сообщаемое [29, 83]. Речь в данном случае идет о «мета-коммуникации», т. е. о «коммуникации над коммуникацией».

Личностный имидж воспринимается благодаря биологической составляющей (конституция человека), внешнему облику (одежда, грим), стилю поведения и общения (метакоммуникации).

Так как имидж – образ управляемый, то создание его требует определенной системы мер, которые составляют содержание имиджелогии – прикладного направления политической психологии. Российский ученый В. Александров полагает, что с социологической точки зрения в содержание личностного имиджа входят:

? представление человека, носителя имиджа, о том, что он должен делать, как себя вести, занимая ту или иную позицию в социальных структурах;

? представление о том, как именно он, со своей неповторимой индивидуальностью, осуществляет свою социальную роль, как «играет» ее;

? представление о том, что ждут от него люди, находящиеся в контрпозиции (например, избиратели от президента, подчиненные от руководителя);

? представление о том, что именно, какие черты и манеры поведения оцениваются ими наиболее положительно.

А влиятельный политконсультант Д. Моррис из США считает, что личностный имидж – это репутация, а репутация зависит от поведения. Поведение же зависит от повторения – человек делает что-то, потом делает снова, снова и снова. И это становится уже частью его репутации, а затем и частью его имиджа.

Социальные мифоимиджи формируются усилиями образования, пропаганды, политической рекламы, массовой культуры. В условиях политики гласности в СССР в 1986–1991 гг., а потом в России после 1991 г. сложилась определенная устойчивая совокупность мифоимиджей о государстве, стране, власти, занявшая господствующее положение в массовом сознании и настроении. К ним относятся мифоимиджи о красном терроре, уложившем в могилы «десятки миллионов граждан Советского Союза»; об Отечественной войне, выигранной бездарно, в которой победа залита кровью якобы 40–50 млн соотечественников; о государстве, именуемом СССР, – этой «империи зла», тоталитарном монстре, распростершем свои щупальца над жизнью и судьбой каждого человека и отнявшем у него все права и свободы.

Из чего же складываются имиджи государства, власти и организации, в которой трудится человек? Они состоят из визуального внешнего и внутреннего образов.

Визуалъный образ – это название государства, властных структур, организаций, традиции, разного рода церемонии, а также продуманные акции, утверждающие авторитет, мощь и силу власти. В этом же ряду внешность, поступки, стиль поведения руководителей. Это как бы неочевидные, но весьма значимые факторы. По данным опросов фокус-групп, состоящих из «успешных» жителей Москвы в возрасте 25–30 лет, проведенных в феврале 2003 г. социологами компании Validata, первое, что вспомнили опрашиваемые при слове «Россия» – Гагарин, полеты в космос, черный хлеб и водка, автомат Калашникова, русский шоколад и истребитель МИГ. Нетрудно заметить, что все названные составляющие внешнего имиджа России находятся в определенной зависимости от интенсивности упоминания этих имен и предметов в течение последних 10–15 лет в пропаганде, рекламе, произведениях массовой культуры. Такая же закономерность присутствует в данных социологических исследований, когда опрашиваемых просят назвать самых выдающихся людей страны за всю ее историю. В 1989 г. называли (по убывающей) – Ленина, Петра I, Горбачева, Сталина, Суворова; в 1997 г. – Петра I, Сталина, Ленина, Екатерину II, Брежнева; в 2001 г. – Ленина, Сталина, Брежнева, Жукова,

Андропова. Все эти имена и последовательность их упоминания находятся в тесной зависимости от числа публикаций в СМИ, количестве выпущенных книг и показанных телепрограмм о каждом из этих деятелей. Существующие сегодня информационные базы позволяют выявить эту закономерность, которая доказывает, как мировоззренческие установки, выражающиеся в конечном счете в мифоимиджах, зависят от интенсивного воздействия произведений пропаганды, рекламы и массовой культуры.

Внутренний образ государства, власти, организации складывается из мифа-биографии и духовной цели. Миф-биография власти должен соответствовать национальному характеру, традициям, менталитету народа. Миф-биография организации, фирмы, компании должен соответствовать менталитету, настроениям той части населения, на которую ориентируется в своей деятельности организация или фирма и компания. Духовная цель находит свое выражение в образе высших устремлений власти и организации. Власть, фирма, организация могут предъявить себя миру через образ, через имидж, в котором ясно видны благородные, привлекательные цели.

Мировоззренческие мифоимиджи рождаются с того момента, как человек начинает идентифицировать себя с нацией, Родиной, культурой. К. Хюбнер считает, что нация, понимаемая сквозь призму мифа, определяется через архетипически понимаемую историю. Каждый отдельный человек в соответствии со своей принадлежностью к нации является ее персонификацией. Именно из этого проистекает, по мнению К. Хюбнера, широко распространенная тенденция представлять нацию в человеческом облике: немцев – как Михель, французов – как Жан и т. д. [30,328]. Но ведь это имиджи как бы производные от архетипов, т. е. бессознательного, усвоенного почти генетически. Но есть имиджи, созданные искусственно (по Сорелю) для воздействия на человеческую фантазию, т. е. на сознание и настроение.

Имидж Родины на уровне архетипа создается в процессе того, что внешние предметы, «в которых «живет» и материализуется нация, такие как ландшафты, архитектурные памятники, документы, культовые места и т. д., становятся тем самым частью внутренней сущности каждого, кто принадлежит этой нации» [30]. Человек и Отечество, человек и Родина сплетаются, таким образом, в одно неразрывное целое. Человек таков, каков он есть, благодаря тому, что он живет в окружающем мире и последний живет в нем, в том числе и в качестве имиджей. Имидж – важнейшая сторона идентичности личности и общества, человека и Родины.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.