Глава 5 Управление по-русски: русская лень и русская креативность

Глава 5

Управление по-русски: русская лень и русская креативность

Ну, наконец-то нас, русских, будут хвалить! Мы креативны!

Так-то оно так…

Только архетип «креативность и лень» — вовсе не «хороший» архетип, а очень даже плохой.

На противоположном конце — архетип «процессность», то есть свойство следовать процедурам, правилам, законам. Мы, как известно, ни то, ни другое не соблюдаем. Между тем, главное, что накопило человечество в своем долгом пути к человеку от животного — это именно процедуры. Животные не следуют процедурам. Они следуют инстинктам, а это — не одно и то же.

Процедуры, правила — написаны кровью и жизнями. Огонь надо разжигать сухими сучьями, сырые не зажгутся. Шкуры надо вымачивать, затем выделывать. Яблоки надо поднимать и употреблять сразу, иначе они испортятся и так далее.

Но есть некоторое свойство у человека. Он учится обходить процедуры, если они ему тягостны. Так работает прогресс. Но и процедуры тоже важны. Если все время изобретать велосипед, возникнет законный вопрос: а может быть, этот человек просто не хочет работать и поэтому сидит и все придумывает? А?

Йохо:

— Русский, чего ты там копаешься? Вставай!

Русский:

— Ох, Йохо, как же можно вставать в шесть утра?

Йохо:

— А так и можно! Работа начинается в восемь, час на дорогу до работы, зато в четыре часа — бросай молоток и по домам!

Русский:

— Что, в четыре все заканчиваете?

Зет:

— Ну да! Позже пяти никто никогда не задерживается — это не принято. Знаешь, как у нас говорят: «Последний на работе — последний в жизни».

Самураич:

— Ты посмотри, Иван, как хорошо утром в шесть-семь утра! Природа просыпается, роса на траве, и она мокрая — ходишь по ней, и сердце радуется! Птицы поют…

Русский:

— Ну да, в шесть часов сон самый крепкий!

Стив:

— Это если в час ложиться!

Русский:

— Кто бы говорил!

Йохо:

— Нет, конечно, хочется посмотреть телевизор и все такое — только мы ложимся рано — надо рано на работу.

Русский:

— Работа, работа, что бы такое придумать, чтобы не работать?

Напомним, наша книга для русских и о русских. В предыдущих главах мы рассмотрели монологичность, стремление к определенности и высоту контекста, которые характеризуют нашу коммуникацию. Теперь поговорим об управлении по-русски. О нашей креативности, дистанции власти и коллективизме. Итак, управление по-русски: что это такое? Мы не знаем, потому что этого просто не существует. Есть западный стиль управления, но русского нет. Но мы, русские, заслуживаем того, чтобы управлять и быть управляемыми нашими собственными методами, учитывающими нашу психологию. Если наша генетическая память не подсказывает нам стиль управления — что ж, мы придумаем его сами и свой — не будем заимствовать приемы со стороны! Определенно, наша генетическая память говорит нам: методы управления нами существовали и прекрасно работали. Хотя, может быть, другим народам они не подходят, а кому и совершенно противопоказаны. Может, потому мы наблюдаем засилье чужеземных методов управления у нас, как бы в пику нам? Возможно, весь мир так и не узнал, как это, жить по-русски?

Мы — гораздо сложнее, по крайней мере, мы точно особые. Мы не американцы и не немцы и не французы. Тарковский писал, что на нас похожи итальянцы, но не своими бесконечными ссорами и изменами, а радостью, с которой они живут. Мы однозначно не вписываемся в удручающе скучные бизнес-процессы, и нас явно не устраивает оплата нашего труда, выраженная только в разукрашенных фантиках, которые нам выдаются регулярно через окошечко кассы. Нам чего-то недостает, нам нужно ЖИТЬ на работе!

Об этом — наша книга. Мы уже поговорили про то, как нам общаться самими с собой. Теперь речь пойдет о том, как нам собою управлять. Но все это, тем не менее, об одном и том же: как нам работать на работе? И как нам жить вообще? Мы стали свободными, будем и сильными. Но неужели не видно, что мы, словно ребенок, не умеем двигаться, говорить, проявлять себя? Все с чужого голоса, да и ладно бы с ним, если бы не с плохого, примитивного, слишком простого для нас голоса!

То, каким образом нами до сих пор управляли, представляется достаточно известным всем нам. Кажется, все мы поработали и в доморощенном российском бизнесе и в западных клонах. «Ничего там хорошего нет!», — пел Высоцкий и был прав. Единственная российская формула управления отлично описывается одной фразой: «Что хочу, то и ворочу». Этот способ прекрасно прижился в итоге и в западных компаниях, открывшихся у нас после ослабления надзора со стороны метрополии и передачи генеральному некоторых полномочий. Но все это — временные явления. Мы, конечно, вырабатываем и выработаем свои формы управления, опираясь на наши особенности — отличия от НИХ, поскольку только так можно как-то дистанцироваться от НИХ — описывать маркеры отличия. Достоевский прекрасно описал эти отличия нас от НИХ. Ему было легче.

Но поговорим про управление по-русски…

Лень

Стив:

— Русский!

Русский:

— Аушки?

Стив:

— Идешь работать?

Русский:

— Не-а…

Стив:

— Почему?

Русский:

— Не хочется что-то…

Стив:

— А чего хочется?

Русский:

— Лежать хочется…

Стив:

— А домой хочется?

Русский:

— Домой тоже хочется…

Стив:

— А как же ты попадешь домой?

Русский:

— Если очень-очень захочу — то и попаду!

Стив:

— Как так?

Русский:

— Увидишь!.. Хочешь ко мне домой?

Кто из нас, русских, не мечтал полежать на теплой деревенской печи, а тем временем все дела делались сами собой? А кому-то захочется, чтобы печь еще и ездила. Острое желание, чтобы все дела делались сами собой, присутствует и в наших сказках и были. Что это — инфантилизм русской души или тайное знание, переданное нам с генами? Попробуем разобраться.

Желание ничего не делать или делать минимум и при этом жить достойно — всегда было двигателем прогресса. Ну, и еще война. Финикийцы были такие же мастера по части лени, что и мы. Они выкапывали длинные мелкие лагуны в прибойной зоне, куда затекала морская вода во время прилива, затем вода отступала и оставались небольшие лужицы, в которых, высыхая на солнце, оставалась соль. Делать нужно было только следующее: один раз выкопать, затем смотреть, как происходит этот процесс и далее чтобы никто не упер соль.

Это была первая технология по получению соли в промышленных масштабах.

На отрогах Южного Урала и в приволжских степях, богатых железными рудами, наши предки впервые стали ковать железные вещи, известность о качестве которых дошла потом и до Европы. Труда это, конечно, стоило немалого, но в основе работы лежал все тот же принцип — стремление сделать все за раз и больше к этому не возвращаться. Поскольку железные мечи практически не тупились, по сравнению с бронзовыми, которые надо было точить после каждого хорошего удара и то же самое происходило с плугами, косами, втулками для колес, наконечниками для стрел и т. п., прогресс в ничегонеделании был налицо.

В сложной науке ничегонеделания сосуществуют и борются две тенденции: 1) поработать на славу и потом долго-долго отдыхать и 2) вообще не работать. Первой придерживаемся мы, русские, второй — некоторые племена Америки и Океании, где широко известна фраза: «Сяду-ка я в пирогу и поеду за бананами».

Только недалекие люди могут полагать, что ничегонеделание «как искусство» — это то же самое, что и «обычное» ничегонеделание. Бог Один приковал себя копьем к дереву Иггдрасиль, провисел 7 дней и получил знание рун. Илья Муромец просидел 30 лет и 3 года на лавке и получил нечеловеческую силу. При этом один страдал, но и Илья не просто так сидел! Что же он делал?

В замечательной системе «Симорон» есть базовое состояние, в котором надлежит постоянно находиться практикующим эту систему. Оно называется «Сплен» и расшифровывается (поскольку авторы — русские) как Состояние Приятной ЛЕНости.

Находясь в этом состоянии, человек может практически все, надо только в нем находиться и не выходить из него — и тогда все, что Вы пожелаете, будет происходить само собой. Индийцы, которые, несомненно, наши братья (доказательства? Если бы мы привели слова Рериха про духовность индийского и русского народов, это вас устроило бы? Наверное, нет. Сейчас все больше любят цифры и все меньше слова. Поэтому приведем в качестве доказательства мнение генетиков: мы и индусы идентичны по набору генов (А. Пересвет. «Русские — не славяне»?)), хотя они такие темные (загорелые) и такие страшные (см. книгу М. Твена про индийских тугов-душитилей), так написали про это: «Не желайте, используйте волю. Брахман не имеет желания. Он ВОЛИТ, и все происходит согласно его воле». Эту фразу вы можете найти в «Иогической садхане» известного индийского мыслителя XX века Шри Ауробиндо. То есть: за всем этим ничегонеделанием стоит глубокая философия, это не просто так! Но зачем?

Иррациональная мотивация является, пожалуй, самой загадочной, непонятной и одновременно многообещающей из всех типов мотивации. Согласно определению, данному на интернет-портале Executive[9], под иррациональной мотивацией предложено понимать психофизиологическую реакцию телесно-эмоциональной сферы работника, направленную на выстраивание договора между ним и работой, в котором учитывались бы интересы телесно-эмоциональной сферы. Интересы эти следующие:

1. Не слишком продолжительное время работы.

2. Комфортные условия работы.

3. Комфортная атмосфера в коллективе.

4. Лояльное начальство.

5. Бонусы, подарки, знаки внимания, льготы.

Иррациональная мотивация проявляется в поведении иррационально, нелогично, но она проявляется всегда. В самом деле: ум (рациональное явление) проявляется не всегда, а только тогда, когда работник хотя бы поел и поспал. Без этого он не захочет работать даже в тропическом раю. Тело же и эмоции в качестве специфического «ума» тела в нашем сознании будут проявлять себя всегда, за исключением полной потери сознания. Иррациональная мотивация в нас исходит из таких глубин сознания, которые даже страшно представить. Как бы сказал Ауробиндо: «Миллионы лет назад оно уже функционировало». Откажем ли мы ему в уме на том шатком основании, что этот ум не мыслит рациональными, измеримыми категориями?

Нужно ли мотивировать подчиненного работать меньше и как это сделать? К чему приведет компанию сознательное использование иррациональной мотивации? С чего начать?

Прежде всего, надо заметить, что в условиях российского бизнеса в работниках стимулируется отсутствие иррациональной мотивации, наперекор естественным проявлениям человеческой психики. От работника требуется постоянное «делание», неважно чего и зачем. Когда мне было 19 лет, я был в стройотряде. Наш мастер так однажды охарактеризовал мою работу: «Я никогда не видел его без дела». На самом деле я просто зорко глядел по сторонам и, когда видел мастера, немедленно начинал что-то копать, не разбирая, что именно я делаю.

В книге «Цель» главные герои обсуждают вопрос: почему на заводе рабочие все время должны что-то делать? Груды деталей, которые они производят, некуда убирать, но показатель труда работника — количество деталей!

На заводе «Крафт» во время нашей экскурсии по нему произошел примечательный момент. Наша группа заметила рабочих, стоящих неподалеку от нас и спокойно переговаривающихся. На вопрос: как это возможно, начальник производства спокойно заметил: «Что ж, значит, у них все в порядке на участке».

Заинтересован ли работник в том, чтобы делать меньше работы? Допустим, он придумал, как оптимизировать бизнес-процесс так, чтобы ему лично было меньше работать. Он — молодец? А если он придумал, как вообще можно обойтись без него самого — он молодец? Но обычно такие подвиги для самого работника заканчиваются плохо: начальство решает — обойдемся без него, и сотрудник идет на улицу!

Значит, именно страх оказаться уволенным стимулирует работника не проявлять иррациональную мотивацию. Работник либо делает много бесполезной работы и демонстрирует глупую активность, либо балансирует на грани: как устроить процесс так, чтобы работать меньше, но в то же время не переступить черту, за которой — увольнение.

Рассмотрим корпоративный праздник как средство иррациональной мотивации. Почему нам всем он так жизненно необходим? Почему он необходим нам именно в форме гулянки, а не, допустим, субботника? Потому что корпоратив делается два раза в году — на Новый год и в день рождения фирмы. Корпоратив устраивают не люди, а компания как живое существо. Как можно впихнуть в короткий отрезок времени максимально телесных удовольствий? Только в условиях массовой гулянки. Как тут не вспомнить народные гулянки! В отличие от того, что нам объясняли, будто народ устал и должен сбрасывать напряжение, мы утверждаем, что в процессе гулянок народ не сбрасывает напряжение, а заряжается друг от друга иррациональной энергетикой. Не случайно на таких мероприятиях рождаются смелые идеи и проекты! А «субботник» не есть средство иррациональной мотивации, поскольку это труд, и не есть средство рациональной мотивации, поскольку он коллективен и может служить лишь средством эгоистической мотивации, каковым он и являлся, поскольку реально работы на субботнике мало — больше показухи.

Рассмотрим теперь другую сторону иррациональной мотивации — ту, что лежит на самой поверхности. Это внешний вид работника. Какой руководитель не мечтает об улыбающихся, выглядящих счастливо работниках, неважно, продавцы ли они или работают на конвейере? Такие работники делают меньше ошибок, меньше устают. В результате — больше сделают, если мы правильно стимулируем их рациональную мотивацию (об этом — не здесь). Те же работники хотят выделяться, расти, быть лучшими, то есть стимулируя иррациональную мотивацию, мы создаем условия и для стимулирования рациональной мотивации и косвенно стимулируем достижительную, эгоистическую мотивацию.

Без иррациональной мотивации все разваливается. Работники хотят больше работать, если правильно стимулировать их рациональную мотивацию, но не могут — устали или нет условий, нет настроения. Работники хотят быть лучшими, проявляя эгоистическую мотивацию — но зачем называться «лучшим» в условиях помойки или постоянного стресса?

Мы подошли к самому главному. Оказывается, иррациональная мотивация создает условия для возникновения возможности управления другими типами мотивации, а ее отсутствие делает невозможной работу с другими типами мотивации. То есть работать с ними можно, можно создавать условия для их развития, но мотивационные отклики будут слабыми. Пример: если сравнить с автомобилем, то нам необходимо двигаться со скоростью, допустим, 60 км/ч (оптимум мотивации). Мы нажимаем на педаль газа (рациональная мотивация), но машина едет вяло. Мы давим на педаль еще, открываем воздушную заслонку (эгоистическая мотивация), но мотор чихает и глохнет. А все дело в том, что колеса — спущены (нет иррациональной мотивации). Без колес машина не поедет.

Так же будет и с попытками управления рациональной и эгоистической мотивациями в отсутствии условий для существования иррациональной. Последняя, что характерно, не обязана своим возникновением двум остальным, она появляется от них независимо и этим уникальна.

Иван лежит на печи и нежится. В течение некоторого времени лежания в состоянии «сплена», но не сна, он создает, растит в себе и затем использует чувство удовлетворения происходящим — иррациональную мотивацию. Происходит это так: он полежал, и внезапно для него самого его посетила мысль, как сделать, чтобы печь ездила. Или пришел к Ивану сосед ругаться — Иванова корова щиплет чужую траву. Иван зевнул, поднялся с печки — раскрасневшийся, довольный, веселый — соседу и расхотелось ругаться. По этому делу выпили и за рюмкой задумали новый бизнес. Вот как действует иррациональная мотивация!

Иррациональную мотивацию в наше время никто не стимулирует. Все это происходит от нашего обескультуривания и духовного обнищания. Русская культура переживает глубокий кризис, который коснулся, конечно, и русской культуры управления, успешно замещающейся западной культурой управления. Между тем, мало кому известно, что западная культура управления берет свое начало в Древнем Риме — практичной и рациональной цивилизации. Поэтому западная культура управления почти целиком рациональна и соответствующие методы применяются уже на нас — носителях совершенно другого типа культуры и типа мотивации.

Иррациональная мотивация имеет в России глубокие корни. На что она влияет? Мы уже сказали, что проекты, идеи — с одной стороны и внешнее благополучие работника — с другой — целиком лежат в сфере ответственности именно иррациональной мотивации. Дальше — больше. Мы также сказали, что иррациональная мотивация является необходимым условием развития других типов мотивации — рациональной и эгоистической. Но пойдемте дальше! Иррациональная мотивация является также фундаментом двух важнейших основ бизнеса: лояльности работников и командообразования.

Действительно, на чем базируется лояльность работника к своему руководителю? На рациональной мотивации? Нет, скорее она вызывает чувство причастности работника к своему личному труду, и только. Эгоистическая мотивация? Ну да, работник, конечно, будет хвалить своего руководителя, выслуживаться перед ним, но такой ли верности от него ждут? Нет, верность — чувство иррациональное и только иррациональная мотивация способна его обеспечить. Человек к человеку подбираются «по запаху», по чувству «свой-чужой», совершенно иррациональному, неподвластному анализу. Так руководитель выбирает себе подчиненных, так же и подчиненные выбирают себе руководителя. Это все — телесные функции. Хорошим примером может стать ситуация, когда руководитель-женщина подбирает себе заместителей-мужчин, и дело тут не в сексуальности, а в том чувстве верности, которое возникает между ними, именно вследствие гендерных (половых) различий (замкнутые гендерные поля).

Командообразование тоже относится к сфере интересов иррациональной мотивации, поскольку она отвечает за комфортное состояние каждого отдельного работника. Есть люди с ярко выраженной иррациональной мотивацией. Это — либо патологические лентяи, и таких надо гнать, либо центры команд. Ну, а кто еще может взять на себя эту роль — центра? «Рационал»? Он заботится только о своей работе и о своем чувстве незаменимости! «Эгоист»? Тем более не будет заниматься строительством команды, хотя, конечно, с удовольствием возьмет на себя роль формального лидера, когда команда будет построена. Между тем, у «Иррационала» есть точки соприкосновения, точки понимания и с «Рационалом» и с «Эгоистом». Как и «Рационал», «Иррационал» любит порядок на работе, порядок, постепенность, несуетливость самой работы, в которой он давно создал себе уютное «гнездышко» относительного ничегонеделания. С «Эгоистом» его мирят высокая степень зависимости от похвалы и денежных и других призов. Для «Эгоиста» это — знаки его важности для себя и для других, для «Иррационала» — просто деньги, на которые можно купить себе нечто радующее, мотивирующее.

Вернемся к нашим истокам. Мы заявили, что иррациональной мотивацией сейчас никто не занимается. Но это не значит, что так было всегда. Представим список иррационально мотивирующих действий виртуального руководителя. Вот они:

• Премия.

• Более комфортное рабочее место.

• Дешевый / бесплатный обед.

• Доставка служебным транспортом (развозка).

• Мягкое начальство.

• Корпоратив.

Как видим, список далеко не полный и формируется или не формируется он случайно, то есть как повезет. Между тем, раньше это дело никто не пустил бы на самотек! Иррациональной мотивации придавалось огромное значение! Почему люди оставались после работы на рюмку-другую? Что это — пьянство? А в клубе за углом — уже нет? Но почему-то именно в рабочих стенах!

А «служебные романы»? Это что — признак половой неудовлетворенности тогдашнего поколения? Бросьте, все у них было нормально! Но климат на работе специально создавался такой, неформальные отношения на службе формально не поощрялись (но и не запрещались), но фактически поднимали статус работника, как мужчины, так и женщины. А нужно это было для того, чтобы работник был мотивирован работать именно здесь, и нигде еще! Какой сильный стимул! Посильнее прибавки к зарплате, если вы понимаете, о чем мы толкуем.

Если нет — невозможно объяснить. Культура управления, при которой нами играли виртуозно и совершенно, как котятами, ушла безвозвратно. Но мы можем построить новую!

Что делать руководителю?

1. Понимать, что иррациональная мотивация — мощное оружие, которое при минимальных средствах способно сплотить компанию. Ну что стоит руководителю регулярно водить свою команду в кафе, за свой счет? Копейки в масштабах фирмы! А то, что начальник там узнает и услышит, все идеи и мысли, которые там ему выскажут, будут ценнее недели работы команды — и все потому, что он заставил людей почувствовать, что о них заботятся не как о работниках — заботятся об их желудках и нервах, об их досуге.

2. Понимать, что лояльность лично руководителю зависит от тех методов иррациональной мотивации, которые им будут применяться. Если не применяется ни один — лояльных к начальнику в компании не будет.

3. Ценить способность человека меньше работать с сохранением прежнего результата, культивировать отказ от выполнения тех операций, которые делать не нужно, поощрять за это, но адекватно: по закону иррациональной мотивации. Невозможно мотивировать работника, придумавшего, как оптимизировать бизнес-процесс фразой: «Ну вот, теперь ты и будешь сам его оптимизировать!» Это провал! Его нужно послать в оплачиваемый отпуск и, будьте уверены, он и там что-нибудь придумает.

4. Любить подчиненных, какие они есть. Помягче к ним относиться. Не потому, что они этого заслуживают, а потому, что таким образом рождается в них иррациональная мотивация.

Понимать, что все они — прежде всего люди, то есть тела и эмоции, часто неподконтрольные, что тела хотят есть и спать, а эмоции рвутся наружу. Создайте канал выхода для эмоций, направьте их в нужное русло, поставьте там мельницу, которую будет крутить этот бешеный поток, и это мы назовем правильным менеджментом.

Те из нас, кто жил при «старом режиме», помнят, как смеялись над «чувством глубокого удовлетворения» и рассказывали анекдоты. Чем мы его заменили? Страхом потерять работу? Тщеславием? Книжным менеджментом?

Пигмеи мы перед менеджерами советской эпохи! Смотрят они на нас из заоблачной выси и улыбаются: «Молодые ищо!»

В чем же это тайное знание русских? Что такое знает Иван, чего не знает ни Жан, ни Поль?

Он понимает, что на работе — месте, где, по существу, проходит его жизнь, должно быть очень комфортно. Даже более комфортно, чем дома! Ради этого предпринимаются колоссальные усилия, и требуется совсем немного денег. Но все окупается. Это не так заметно в формализованной иерархии — там иррациональная мотивация превращается в коллективную спячку, к сожалению. Зато это хорошо заметно в командном менеджменте — там климат, настроение, самочувствие каждого члена команды ощущают все остальные. Получается: Иван — не винтик огромной машины, а член команды. Какой? Может быть: воеводы — царя (руководителя), себя (менеджера) и Змея Горыныча или Соловья Разбойника (потребителя и поставщика продукта). И он — связующее звено между организатором ситуации и ее потребителем. Звено между стихией, организующей действо и участниками-зрителями его. Его пассивность — это пассивность надутого паруса. Он кажется неподвижным, но он дает возможность кораблю плыть под ветром. Сам же, принимая на себя удары ветра, остается беспристрастным и молчаливым. Он улыбается, он смеется. Потому что такова его роль: посредника. А что это ему стоит — это «лежание на печи» — он Вам никогда не расскажет. Не нужно.

Креативность

Йохо:

— Русский, чего ты там копаешься?

Русский:

— Йохо, а тебе не надоело канаты плести?

Йохо:

— Надоело, но какое это имеет значение? Кому-то ведь надо плести. Я это умею делать лучше и быстрее всех. Я и плету.

Русский:

— А вот смотри, я придумал штуку, которая сама канаты заплетает, стоит только завести вот эту пружину в виде стального троса!

Йохо:

— И что получится?

Русский:

— Канат сам сплетется!

Йохо:

— Да? Правда? Вот здорово!

Русский:

— Конечно, здорово!

Йохо:

— А сколько ты это делал?

Русский:

— Пустяки, пару месяцев.

Йохо:

— Я в это время все канаты бы сплел.

Русский:

— А если тебя нет? То-то друг!

Русская креативность, воспетая Михаилом Задорновым, имеет в своей основе иррациональную мотивацию. В самом деле, чем что-то делать, лучше придумать, как это не делать!

Но откуда это в нас?

Для ответа на этот вопрос зададимся другим: а откуда мы сами? Ясно, что людей родит не земля, а женщины, люди на землю приходят. В Карелии, говорят, нашли свидетельства очень древней цивилизации. Но в любом случае, это были люди, которые откуда-то пришли. Древние кроманьонцы пришли из Африки, древние арии — из Индии — все шли из тех областей, где можно ходить без одежды в те области, где без нее холодно.

Племена, текущие, словно реки с Востока на запад через Русскую равнину, неизбежно теряли численность своего войска. Это происходило из-за болезни, из-за подлых ударов в спину, из-за любви, наконец. Что дальше происходило с этими людьми-воинами, женщинами и детьми? Они становились частью русской общины! Это происходило, прежде всего, потому, что община остро нуждалась в работниках и в приросте населения. Отсюда, из такого поведения, кстати, и происходит русская терпимость.

Итак, общину наполняли разные люди. Они были из разных мест, вынуждены были остаться и приспособиться к местным условиям. Раньше они жили в местах, где все делалось НЕ ТАК, как это делают ЗДЕСЬ. У этих людей был развит взгляд со стороны на все происходящее в общине, часто они из нее уходили, основывая хутора, так привычные для Русского Севера.

Там, на этих хуторах, они делали все по-своему, не так, как это было принято в общине. Они придумывали разные методы, приемы, которые для них были лучше, понятней. Так что в основе их креативности лежало неприятие чужой культуры быта, а совсем не изощренный ум!

А что же те, которые дошли до Запада — их соплеменники? Отчего же они не проявляли эту самую креативность?

Проявляли. Сеяли, не как римляне или галлы, воевали тоже не так, песни пели другие — и вообще вели себя по-другому. По-другому с кем?

Они же почти все население Римской империи вырезали?

Их креативность была «одноразовая», все они делали всё одинаково. Ну и что, что не так, как это делали до них? По-другому, но одинаково! Но креативность заключается как раз в том, что ты делаешь НЕ КАК ВСЕ.

Расселяясь по огромной территории, русские приходили в новые места, в которых их старые, даже очень креативные приемы не работали — и это был еще один повод для креативности. Навык придумывать новое, чтобы выжить, закрепился. Еще раз повторим — он, этот навык креативности, был вызван не только постоянной сменой условий жизни — в них находились и римские легионы, которые все же строились «черепахой», как их деды, и ничего нового вводить не хотели — он был вызван также и «разношерстостью» общинников, их разным происхождением.

Римляне, кстати, один из самых традиционных и некреативных народов в истории. А почему? Потому что на протяжении более чем 500 лет они вели борьбу на Апеннинском полуострове — в одних и тех же климатических и географических условиях и одним и тем же составом — латинянами. Одна культура, один закон, одни условия — где тут было место для креативности? У русских все было по-другому.

Вот, пришли из-за моря викинги, стали княжить. Что, может быть, стали учить нас, как сеять? Нет, стали учить, как воевать — ведь убыль дружинников надо было пополнять! И русские начали учиться этому ремеслу. А потом стали учиться торговле и строить корабли, когда стали дружить с греками, затем, когда появилась Орда, учились справляться с ее решениями. Со времен Великого переселения на русскую равнину новые люди приходили и оставались на ней. Приходили и новые приемы, новые ремесла. Это был действительно сплав Востока и Запада, только с Запада никто не шел — русские — это и были западные люди: гунны, готы, роксоланы, саксы — только не дошедшие до Запада. А приходили к ним люди Востока, которые на Запад никогда не попали (а если и попали, то их быстро оттуда «турнули», см. поход Батыя) — тюрки, монголы, уйгуры — короче Великая Степь, плюс китайцы, корейцы, японцы, которые совсем не Степь, но оттуда же[10].

Теперь давайте посмотрим, что мы делаем с нашей креативностью в условиях в принципе некреативных — в системе западного бизнеса с отстроенными бизнес-процессами, операционным совершенством, с девизом: «Делай, как я!». Как мы поступаем с креативными людьми на работе? Правильно, мы их выгоняем с нее! Максимум — мы готовы их недолго терпеть! Такая точка зрения на креативность заслана к нам из Запада, а у них она — от Римлян, которые страсть как не любили креативность! Даже богов всех стащили у греков, а систему гаданий — у этрусков, а систему управления — у соседних с Римом народов. Впрочем, нет, с системой управления мы погорячились, она была у них своя: система управления разбойниками и бандитами. Не верите? Но Рим именно так и начинался: в него стекались, созывались посулами и просто крались (вспомним сабинянок!) разный люди из соседних с Римом мест, частично сброд. А сброд не приемлет креативности напрочь! Он на нее реагирует, как Шариков, Шариковым и являясь. И Рим хорошо запомнил этот урок. Он запомнил, как Кориолан, римский герой, не хотел кланяться перед сбродом и вымаливать свою должность, как того требовал римский закон. Он помнил, как Кориолан был изгнан из родного города и в отместку стал военачальником Альба-Лонги, врага Рима тех лет. Он помнит, как Кориолан дошел до Рима и только мольбы его матери спасли город. Рим запомнил: креативность надо уничтожать на корню! Поэтому римские водопроводы прямые — римляне ж убили Архимеда! И теперь надо строить тупо, чтобы вода все время текла вниз!

Компания, изгоняющая креативность, все время течет вниз. Что же нам делать? Совершенно понятно, что нас не надо подгонять, как японцев: «пять предложений в год» — норма! Из нас же предложения сыплются, простите за избитое сравнение, как из рога изобилия! Надо их поощрять!

Если креативность будет поощряться со стороны начальника, то при общей неразвитости управленческих навыков власть креативщиков превратит фирму в кошмар. Совещания будут проходить в «непринужденной обстановке», когда большая часть присутствующих будет спать или лежать в креслах, форма одежды также «деградирует» до очень креативной и т. д.! При этом креативщики совершенно неуправляемы и очень капризны. Это креативность в них «играет»! Поэтому предлагаем поощрять креативность тупо деньгами, причем, если рационализация затрагивает весь бизнес-процесс и несет существенную экономию, креативщик должен получать долю этой экономии на постоянной основе.

И уж, во всяком случае, надо приближать креативщиков к себе, создать из них что-то вроде Внутренного Совета с правом совещательного голоса. Так, кстати, делают и наши «недруги»: у Президента США в советниках сидят люди за их ум, а не вовсе за происхождение! За каждым креативщиком может быть закреплена та или иная задача или даже отдел. Им надо предоставить определенную свободу перемещений и доступ к информации. Все, что им надо (мы их знаем!) — вовсе не деньги, а признание их исключительности. Так предоставьте же им это, и вы никогда не пожалеете!

Еще лучше — построить свою, непохожую на западную, систему управления. Наверное, она должна быть командной — креатив лучше всего работает именно в горизонтальных связях. Надо уходить от вертикали компании, которую мы все так «любим» за ее «эффективность». Надо читать Рикардо Семлера, который до нас создал уже такую компанию. Надо не бояться! Креатив русских людей будет нам поддержкой и опорой.

Вот это и есть русская лень и русская креативность — «два в одном». Бороться с нею трудно — а может, и не надо. А то получим вместо креативного русского процессного китайца, который изобрел порох и бумагу тысячу лет назад и до сих пор об этом вспоминает. А древние инки не знали колеса — и ничего себе — жили!

Упражнения с креативностью

Поскольку креативности у нас — хоть отбавляй, мы не любим простые задачи, мы их усложняем до состояния сложных, и вот тогда нам становится интересно решать их. Нам надо научиться УПРОЩАТЬ задачи. Каждый день, решая задачи, ответьте себе на простой вопрос: каковы ее параметры? Поняв их, решайте задачу способом «1–2–3», ничего не придумывая и не накручивая себе.

Упражнения с ленью

Слово нашим островитянам.

1. Упражнение первое:

Самураич:

— Вставай, Русский! Сегодня мы начинаем бороться с твоей амбивалентностью!

Русский:

— Еще чего!

Самураич:

— Вот и чего! Не можем мы смотреть, как ты кидаешься от одного дела к другому!

Русский:

— Жизнь коротка. Мне хочется все попробовать.

Самураич:

— На работе надо работать!

Русский:

— Кто сказал?

Чак:

— Ну что ты, Русский! Сам же мучаешься от своей… это… как ее…

Русский:

— Ох, ну ты молчал бы, менеджер! Сам-то не больно обязательный.

Чак (гордо):

— Я учусь!

Русский:

— И как вы собираетесь меня переучивать?

Самураич:

— Да просто. Научимся сначала вставать ровно по часам. Вот ты как встаешь на работу?

Русский:

— Ну… Когда как… Ну, в семь там… или в полвосьмого… или вообще в восемь…

Чак:

— Самураич меня гоняет: я встаю ровно в семь четырнадцать!

Русский:

— А что, в семь пятнадцать — уже поздно? Пароход уйдет?

Самураич:

— Вот и ты теперь будешь вставать в семь четырнадцать!

Русский:

— А вот эти (обводит рукой пустые койки)? Они — что, будут дрыхнуть?

Самураич:

— Немцы встают ровно в семь — они так привыкли. Стив — вообще в шесть, он из Техаса, его отец с детства приучит вставать, пока роса не высохла.

Русский:

— У нас она не высыхает до десяти.

Самураич:

— Ну уж так и до десяти!

Русский:

— Хорошо, до половины десятого! А что это ты к моей кровати прилаживаешь?

Самураич (простодушно):

— Ведро с водой.

Русский (догадываясь):

— А зачем?

Самураич:

— Тебя будить в семь четырнадцать!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.