Соленые ребята

Соленые ребята

Густой сосновый лес за пластиковыми окнами из квартиры деревянного дома с отделкой в стиле евроремонт смотрелся как игрушечный. Издали вечерело. Окна были закрыты. Работал ионизатор, телевизор, что – то грелось в микроволновой печи.

– Ну что, не согласился он, да? Вроде великий пиарщик, рекомендация – липовая, но что с того, интересный заказ, хорошие деньги.

– Да сам не пойму, почему. Предложил оплату по безналу, но это же не повод, чтобы отказывать.

– Ладно, попробуем двигать кого – то из наших, из своих, детдомовских – внутренний кадровый резерв развивать будем. Есть кто – то на примете? Может этого, Серёгу?

– Сергей Суворов? Да он щенок ещё!

Лязгнула микроволновка.

– Ну, щенок не щенок, а соображает. Я ему тут говорю, слушай, мол, надо наш старый аквариум куда – то пристроить. Рыбки есть, а корма нет. Не «снегом» же их кормить? Все – таки кокаин не зря называют «шампанским наркотиков», самим нужно, а гупешкам этим жирно будет.

– Согласен. И что?

– Да вот, говорю ему, вынеси этот чертов аквариум на помойку куда – нибудь. А он отвечает, зачем выкидывать – давайте сделаем благотворительную акцию, какой – нибудь старушке подарим и в стенгазете напишем: «Мы провели благотворительную акцию». Я одобрил, и, ведь, провел, стервец, нашел какую – то дачницу, которой для полного счастья аквариума этого не хватало.

– Давай закурим, что ли? Курить охота после…

– На, закуривай. Ну что у вас тут происходит? – Предложила Вера Марковна. – «Для пользы дела можно и самой закурить». В багаж предусмотрительно было взято пять блоков сигарет. Курево и в тюрьме, и в армии, и в детском доме – свободно конвертируемая валюта.

Сергея «отловили» как раз у себя на крыльце дома, когда мальчонка на тачке волок с пригорка какой – то аквариум, когда Геннадий Петрович возвращался со Змеиной Горки («горушки»), где ему местные посоветовали справить большую нужду с прекрасным видом. Деревенские радости Геннадий уважал.

Геннадий помог мальчонке дотащить тачку с аквариумом, две стенки которого обнаружили на себе свежие трещины. Познакомились («Сергеем зовут» – «Похоже, не врет. Зачем и кому тут врать?»), оказалось, что идут в один и тот же дом.

Вера Марковна быстро поняла, что перед ней воспитанник детского дома. Она когда – то в комсомоле работала пионервожатой – насмотрелась: худоба, злой исподлобья взгляд, дерганность. Поскольку детский дом мог быть в округе только один, Вера Марковна решила, что Сергей – тот, кто им нужен.

Уселись за большой деревенский стол. Разложили, разрезали, намазали, налили. Закурили.

– Да что – что? «Воспы» замотали. Строже, чем в концлагере.

– А ты знаешь, как было в концлагере?

– Чего не знать – читал.

– Ладно, продолжай.

– Отжимаемся по сто раз, не меньше – внизу гвозди, бегаем по пятнадцать километров в день. Все это ладно, но ведь не кормят ни фига! Федор Степаныч, это наш дир, девчонок к себе таскает, потом сигареты об них тушит. Его зам коксом балуется. Хорошо, что никого из наших не пристрастил. Они ведь жадные, а сладости для носа дорогие.

– Ну, вас, наверное, его зам не таскает. – Снова перебил Геннадий.

– Это, слава Богу. Еще что? Да надоело все! Верните меня в детский дом! Мне эта идеология по херу. Я свободный человек. Я их таблеток в жисть жрать не буду, вот они, хотите – возьмите себе для эксперимента. Мои дружки после них ходят как зомби, боли не боятся, к девчонкам не тянет. А я хочу боль чувствовать, влечения. Хочу, понимаете?

Геннадий взял горсть таблеток, завернул в бумажный, сделанный наскоро кулек из своих визиток, положил во внутренний карман: «Потом отдадим на экспертизу, но судя по всему это бром.

– Ты ешь, ешь. Голод мы твой удовлетворим, а девчонок не обещаю.

– А ты?

– Мал еще, чтобы выкать и меня хотеть.

– Вера, не кипятись.

Мальчик ел разведенный в подогретом с помощью автокипятильника в прикуривателе «бомж – пакет», запивал квасом, закусывал ломтями черного хлеба, обернутым в ветчину и сыр.

«Хлеб с хлебом», – почему – то подумала Вера Марковна.

Глубинное интервью продолжилось.

– Ну, а распорядок дня у вас какой?

– Какой – какой. Очень простой – подъем в пять утра. Отбой в десять.

– А днем – то что происходит?

– Линейки. Речевки. Настройки перед сном. Образовательная какая – то программа, я не помню. Экзамены. Скоро сессия, буду учить.

– Кстати, тебя – то не хватятся?

– Не. Я типа на благотворительную акцию пошел – аквариум от детского дома презентую деревне. Трогательно, да? Сам придумал. И за солью, заодно, послали. Куда им, блин, еще соль? Мы сами все соленые ребята. «Соленое детство» читали? Нет? Ну, почитайте. У нас все то же самое, плюс муштра и идеология.

– …Идеология у нас до конца не сформирована, Вениамин, – Федор Степанович отхлебнул «Байкала», закусил котлетой по – киевски, немного суховатой, перегретой в микроволновке.

Федор Степанович Мозговой работал генеральным директором детского дома, то есть, также как и Вениамин, его заместитель, был наемным работником. Однако полномочия и звания обязывали больше, но больше и позволяли. «Положено директору, тем более детского учреждения, увлекаться маленькими девочками – ну положено, что ты тут поделаешь? Был бы директором ресторана, был бы раскормленным боровом, лапал бы официанток, – считал Федор Степанович. – Статусу надо соответствовать». Он раньше и работал директором небольшой туристической фирмы, чтобы опять же – по халявным турам от держателей отелей мотаться. Но как – то его один из немногочисленных туристов попал в автокатастрофу, Федор Степанович отказался платить страховку, его жестоко прессанули – отобрали бизнес (да что там отбирать!), квартиру (однокомнатная) и за все еще оставшиеся не выплаченные долги он и попал на работу в Синдикат: «На нас будешь батрачить. Кто ты там, менеджер? Вот и будешь менеджерить». Уже три года Федор Степанович сидел на всем готовом, ничего своего не имел, но при этом жил хорошо, на съемных хазах, на казенных харчах, то в одном городе лесопилкой заведует, то в другом – автобазой. Сейчас вот – «детский дом».

– Да, согласен. Пока их выпускать рано. Я сегодня заказчику позвоню, скажу, чтобы дали отсрочки на месяц. Все равно лето, деловой сезон только зимой начнется.

– Позвони, думаю, разрешит. Пригласи его, кстати, сюда, на рыбалочку сходим, по грибы.

– Не тот он человек, Федор Степанович. Он нас хочешь, как рыбку засушит и под пивко с грибной кашей слопает.

– Попробуй. Что ты теряешь. Ладно, давай. Иди, поищи Сережу, что – то он задерживается. Утром, часов в десять пусть ко мне зайдет. Я пока отдохну, пусть Манечка поднимется, скажи там.

– Спокойной ночи, Федор Степанович, – Вениамин вышел и тихонько прикрыл дверь, директор детского дома засыпал после нездоровой пищи и разведенной кока – колы.

Федор Степанович Мозговой был под стать своему помощнику Вениамину, который работал в Синдикате дольше, но никак не мог подняться выше по званию. Оба они были какие – то старые, как будто быстро вмиг постаревшие студенты – молодежная одежда, современные прически, манеры, но лица – очень жухлые, морщинистые, улыбающиеся утомленными улыбками советских партийных районных функционеров, чувствующих приближение скоро конца. «”Сказка о потерянном времени» на выезде», – отметил позже вслух при встрече с ними Геннадий Петрович.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.