Реальное оскорбление: что делать?

Реальное оскорбление: что делать?

Я бы покривила душой, если бы сказала, что не сталкивалась с реальными обидами. Оговорюсь, что именно обидами, а не дискриминацией, представляющей собой создание неравных условий работы или повышения по карьерной лестнице. IBM исторически следит за полным и реальным равенством в правах. Первая женщина – вице-президент появилась у нас в компании в 1943 году, а сегодня более тысячи женщин по всему миру занимают должности ранга executive, причем три четверти из них – работающие мамы.

В русскоязычном Интернете очень часто встречаешь жалобы на «трату времени» на курсы по diversity[5] и непонимание того, как благодаря таким программам за последние 30–40 лет кардинально изменился социальный климат в корпоративной Америке. Даже если и встречаются перекосы, стоит вспомнить, что маятник проходит весь путь от одной крайности до другой, прежде чем застыть в точке равновесия. Означает ли это, что сегодня случаи грубости или попыток поставить сотрудницу в неравные условия полностью изжиты? Случиться может все. Вопрос в том, является ли это политикой компании – гласной или негласной – или же это ЧП, которое будет исправлено.

Ситуацию классической дискриминации я наблюдала в России, и то много лет назад. Мой русский начальник попросил секретаршу выкидывать приходящие на факс женские резюме (я как раз нанимала специалистов к себе в отдел), сказав, что «нам больше девочек не нужно». Я поговорила с ним напрямую, забрала у секретаря все пришедшие резюме и отобрала лучшего кандидата. Им оказалась женщина – к слову, в первый же год превысившая план продаж. Правда, с ней же оказалась связана и другая неприятная история.

Один из наших пожилых клиентов пожаловался генеральному директору, что их как заказчика ведет «девочка-блондинка». А когда он, раздосадованный этим обстоятельством, велел ей привести начальника, «та привела другую блондинку» – меня. Наш генеральный директор, англичанин, был в шоке, потому что как он ни допытывался, что же именно мы сделали не так, клиент не скрывал, что обижен исключительно нашим полом и возрастом: он полагал, что серьезных заказчиков ведут мужчины. Первое, что сделал генеральный директор, рассказав мне о жалобе, – извинился передо мной от имени компании. К слову, через месяц он повысил меня в должности. Ситуацию с заказчиком мы договорились решить миром, приписав к команде инженера-мужчину, которого просили периодически ездить на встречи. Неприятно, но этот случай никак не повредил ни моей карьере, ни карьере моей подчиненной.

В Америке у меня произошел всего один подобный казус, и его можно было бы отнести скорее к категории бытовых обид, если бы он не случился в присутствии партнеров и сотрудников. Меня сильно обидел коллега из Европы, когда я пыталась исправить им же созданную ситуацию. Мы присутствовали на торжественном обеде с вручением наград, места были расписаны – победителей сажали ближе к сцене, чтобы им было удобно выйти. Но мой обидчик план рассадки проигнорировал, усадив всех партнеров из своей страны за столик, где я была официальной хозяйкой. Победителям в спонсированной мной категории не хватило места. Спорить при партнерах было некрасиво, я стала договариваться с организаторами, чтобы они добавили пару стульев, обещая гостям, что сейчас ситуация разрешится, и услышала:

– Что вы можете решить, вы же женщина!

В приличном обществе в Америке эта фраза просто немыслима. Я увидела, как напрягся мой сосед, вице-президент крупной международной компании. Чтобы не раздувать конфликт, я отшутилась, что «как женщина, решаю более сложные проблемы», успокоила американских партнеров, договорилась с организаторами о пересадках. Незнакомые люди, ставшие свидетелями диалога, подходили ко мне впоследствии извиниться за поведение коллеги и выразить свое возмущение. Пришлось объяснять, насколько это нетипично для нашей компании, а потому, несомненно, дело в переводе или недопонимании. Но, признаться честно, чувствовала я себя очень неприятно, а так как непосредственно с обидчиком я не была связана по работе, то позвонила коллеге из отдела кадров. Они связались с региональным офисом, и оказалось, что это не первая жалоба, поступившая на этого человека от сотрудниц. На этот раз местное начальство приняло более серьезные меры – рецидивы в таких ситуациях означают, что провинившийся сотрудник представляет опасность для нормальной рабочей обстановки.

В моей практике такой случай был всего один, и то, как прореагировала компания на эту ситуацию, вселяет уверенность, что подобное поведение удастся искоренить.

Стоит ли всегда обращаться в отдел кадров? Вряд ли есть совет на все случаи жизни. Я выбрала этот путь по ряду причин. Обидчик занимал высокую позицию, и мне бы не хотелось, чтобы о нашей компании судили по одному хаму.

Более того, в подчинении у него были другие женщины, и я чувствовала ответственность за то, чтобы подобное не повторилось с ними. Мы были ранее незнакомы, так что прямая конфронтация или беседа по душам была бы неуместна, и, кроме того, мне хотелось, чтобы с ним поговорили люди одной с ним культуры. К тому же, хорошо зная политику IBM в отношении таких ситуаций, я полностью доверяла сотруднице отдела кадров. Возможно, вы предпочтете сначала побеседовать со своим начальником или с ментором. Главное, если вы уверены, что вас обидели по причине пола или происхождения, не молчите, потому что иначе эту проблему до конца не искоренить, да и горечь копить в себе не стоит.

Другое дело, конечно, что именно считать обидой и сколько эмоций на это тратить. Например, как я уже писала выше, я не обижаюсь на шутки и люблю сама шутить над своим акцентом и непроизносимой фамилией. Каждый раз, когда у меня меняется секретарь, ей приходится тренироваться, чтобы, отвечая на телефонный звонок, выговорить «Офис мисс Кузнецовой», – распространенная русская фамилия очень сложна для американцев. Я вполне могу в шутку спросить звукооператора вебкаста, может ли он убрать в записи мой акцент. Или, увидев, как человек старается, но невольно коверкает мою фамилию, предложить не мучиться и называть меня Инной, «потому что я, как Шер, известна в этой компании под одним именем». Акцент или сложная фамилия – это безобидная слабость, и людям легче общаться с теми, кто относится к себе не слишком серьезно.

Если рабочих проблем не было, то без бытовых обид наша семья не обошлась, особенно вначале, когда мы еще не привыкли к реалиям местной жизни и акцент был сильнее. Например, дети из неблагополучной среды зло подшучивали над дочкой в школе. Правда, их агрессия была скорее самоутверждением за счет непопулярной новенькой, а не конфликтом на национальной почве. Я поговорила с учителями, и они попытались помирить и подружить девочек, проводили с ними беседы, пытались найти, что их сблизит.

Единственный случай, который меня задел, – это оговорка одной из учительниц:

– Ну что поделать, у нее такой смешной акцент!

Привыкнув не давать спуску оскорблениям, я поинтересовалась, говорит ли она и родителям инвалида, что тот смешно хромает, и не стоит ли мне уточнить мнение на этот счет совета образования города. Вышли мы из этой ситуации как в английской поговорке: «То, что не убьет, сделает тебя сильнее». Меня она заставила лучше разобраться в механизмах решения проблем в местной школьной системе, а дочку – быть терпимее в общении с одноклассниками. Правда, параллельно муж тайком от меня научил ее драться, но, к счастью, это умение ей пригодилось лишь для повышения самооценки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.