Детская ПРоблематика

Детская ПРоблематика

Утренний звонок разбудил Геннадия: «К Вам можно обратиться за контрпиаром? Это детский дом». Голос на том конце провода звучал сбивчиво. Звонили напрямую ему, значит, в офисе дали телефон, потому что не могут решить, что с таким клиентом делать. Геннадий интуитивно понимал, с кем можно иметь дело, а с кем бесполезно. Может, это и не было интуицией, а рефлексом заработать на каждом обращении, не потерять звонок – чтобы человек созрел до обращения именно в пиар – агентство, нужна была серьезная пропагандисткая работа, которая не прекращалась Геннадием каждый день. И плоды надо было пожинать – иначе, смысл тогда рассказывать о Всесильной Силе Пиара? Он хорошо помнил случай, когда также по мобильному, в выходной день, попросил от потенциального клиента справку.

– Какую справку? – Удивился молодой голос, желавший переплыть на весельной лодке Индийский океан и хотевший найти спонсоров через пиар – агентство.

У Геннадия хватило ума ответить «не медицинскую, конечно же», хотя он, кажется, имел в виду именно ее.

– Про Вас, кто Вы и что Вы, чем занимаетесь, опыт, что по этой теме уже сами наработали.

В итоге заказ состоялся, человек уплыл в прямом смысле – через свой Индийский океан. Что же ждало Геннадия на этот раз, что скрывалось за словами «контрпиар детского дома»? Эту загадку и хотел для начала решить глава «РосПиара», а там посмотрим. Геннадий Петрович любил детей, и это было взаимно.

– Давайте встретимся. Вас как зовут?

– Галина.

Умылся, позавтракал на скорую руку, почитал новости Яндекса – первые заголовки: «Ничего интересного. Точку в заголовке пропустили, грамотеи, даже модерировать разучились». Постоял в пробке, поглазел на привлекательную девушку, продающую карты Москвы, российские флаги и зарядки для мобильных перед светофором, и – приехал. «Шоколадница» – отличные завтраки, и процент красивых официанток с восточной внешностью рос с каждым месяцем. «Надеюсь, они их на кухню не подпустят?» – в России Геннадий Петрович предпочитал пищу, приготовленную руками же его соотечественников. Никакого шовинизма, просто он в загранице, вдалеке от дома, за собой следил менее тщательно, а всех судил по себе – была у него такая привычка: «Я – человек, а человек – есть мера всех вещей», вроде Протагор.

Встретились уже через два с половиной часа.

– Меня зовут Галина. У нас в Новгородской области, недалеко от Боровичей, открылся детский дом. Но это они так называют, детский дом. Хотят, чтобы их все такими знали. А на самом деле – это секта. Там живут дети не только сироты, но и из окрестных деревень – Любитово, Захарьино, Кемцы, да много. Детей кормят, поят, учат. Но они становятся злые какие – то что ли.

– Так, Галина, спокойно. Боровичи – это где? И Вы еще о контрпиаре говорили, Вы что в этом разбираетесь? – Геннадий размешал мед в овсяной каше. Собеседница закурила, отхлебнула кофе.

– Это Великий Новгород, недалеко от Ленинграда, рядом Бологое. Боровичи – это уже Новгородская область, а дело происходит рядом с Любитово, в лесу. Там раньше школа была, она сгорела, ее восстановили, и вот там. Любитово – это Тверская область.

В пиаре и контрпиаре я не особо разбираюсь. У меня соседка в Твери чем – то таким занимается, на городскую администрацию работала. Вот и каждый вечер я из – за стены слушала: пиар, контрпиар, информационное противодействие…

– А к Вам это информационное противодействие какое отношение имеет? И вообще, Вы сами кто, какая у Вас заинтересованность? – Геннадий еще не понимал, как можно деревенской жительнице, немолодой, в общем – то, даме, лезть не в свое дело, кидаться словами «контрпиар», «пиар», заботиться там о каких – то детях малознакомых.

– Понимаете, Геннадий, я там отдыхала у родных. Два месяца жила. И эти дети меня сначала насторожили: ходят строем, не разговаривают, все лысые. Лица у половины запуганные, у половины – холодные, неживые. Я заинтересовалась, ну что ж такое? Пошла посмотреть поближе: а там как пионерский лагерь, только еще хуже.

Женщина курила маленькими затяжками, что несвойственно курильщику с опытом. Нервничала, изредка отхлебывала кофе. «Как можно насытиться такой стандартной порцией эспрессо? Такой маленький объем», – в очередной раз Геннадий пытался понять кофемана. «Кофе и сигареты…Странное сочетание, даже начинать пробовать не хочется. А фильм я такой давно собираюсь посмотреть», – утренние мысли еще блуждали в голове директора «РосПиара».

– Сначала я посоветовалась со своей соседкой, объяснила, рассказала. Она отмахнулась, говорит, мало что ли мне своих проблем? Ну, ее – то я понимаю, она сейчас не удел, администрацию не отстояла, мэра посадили в тюрьму. Но не важно. Главное, она мне объяснила, что если кто – то кого – то строит – это, говорит, «все, пиар». А чтобы построенное разрушить, нужен, следовательно, контрпиар. Нет, я, конечно, не хочу там ничего разрушать, но мне кажется, что – то нехорошее они там затеяли. Меня мой муж, он чиновник в областной администрации, поддержал. Мы готовы разобраться, в чем там дело, и за это заплатить. Считайте, что это частный заказ.

Геннадий только сейчас обратил внимание на небедный вид собеседницы. Хоть ее лицо и было посыпано старческой гречкой, но имелся приятный ненавязчивый макияж, хорошее мелирование и неброская, но, по всей видимости, дорогая одежда – однотонный джемпер, элегантный плащ, телефон – кирпичик «нокиа – сапфир». Неброско, но стильно. «Возраст, конечно, так бы я предложил по Москве экскурсию. Хотя, муж – чиновник, да ну…» – Геннадий, наконец, оценил Галину по одежке. По уму вроде тоже быстро схватывает. Частных заказов фирма Геннадия давно не принимала. Не детективное агентство, чай. «Однако же, почему в пиар – агентство она обратилась? Почему именно в наше?» – Геннадий озвучил свои мысли секундой спустя, оценивающий взгляд с места, где должно было быть декольте, – безуспешно.

– Мне Вас порекомендовали друзья мужа. Я с ними тоже делилась мыслями.

– А кто именно?

– Серьезные люди, бизнесмены, Вы с ними работали, как я поняла…

«Ни с кем я в Твери не работал»… – Москвичи сами?

– Да, из Москвы. Не важно. Это не важно, правда. Но они о Вас очень хорошо отзывались.

«Еще бы», – Геннадий, впрочем, еще и в этом направлении работать детективом не хотел, лень.

– Какой Вы хотите получить результат от меня, от моей компании?

– Я хочу, чтобы вы разобрались, что там происходит. И если там происходит зло – не буду пояснять, уверена, мы с Вами подразумеваем под этим словом одно и то же – устранить. Но устранить несиловыми методами. То есть, не взорвать все там, а придать огласке. Срок возьмем два месяца максимум. Триста тысяч рублей.

– Понял. Беру тайм – аут до вечера.

– А это Вам, – Галина протянула конверт. – За встречу, за консультацию. Я знаю, что это, в общем, принято.

Отказываться Геннадий Петрович не стал – это была как примета: деньги сами в руки пришли – отказываться нельзя. Деньги, как женщины: откажешь – долго сами не придут. Геннадий помнил, как в юности четыре раза дал поворот, в общем – то, красивым девушкам, которые предлагали сами пойти на близкий контакт. Отказал, и больше десять лет никто не предлагал от души. Гордость – в задницу!

Теперь Геннадию предстояло решить дилемму – зачем ему лично и его фирме в общем – детский дом? Интересное, конечно, задание, но денег совсем мало предлагают. Чуть ли не бесплатно. И Геннадий придумал – после выполнения заказа решил создать свой детский клуб, детский тренировочный (личное развитие и рост тренировать) лагерь или детскую практику в пиар – агентстве (детские товары и т. п.). Дети – перспективная штука, динамичное направление, надо в него включаться, беби – бум, молодая энергетика, забота о качестве генофонда.

Геннадий пересчитал сумму в конверте (пять тысяч сотенными купюрами – и нормально за час, и смотрится зримо), хотя внутренне уже заранее согласился на задание. Набрал номер, когда подъезжал к офису.

– Окей, Галина. Мы беремся, давайте съездим на место.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.